Гроза автор Александр Николаевич Островский. Дайджест книжных новостей от «Читай-города»: ChatGPT-4 стал соавтором романа.
Александр Островский — Гроза
Осознавая всю тяжесть своего положения, влюблённые всё-таки устраивают тайные встречи. Затем Катерина, по своей светлой, богобоязливой натуре, признаётся мужу в измене, при его матери, после чего жизнь девушки становится совершенно невыносимой. Очень скоро Борис уезжает по приказу Дикого в Сибирь, а Катерина совершает самоубийство, бросаясь в Волгу. Рукопись хранится в Российской государственной библиотеке. С написанием пьесы «Гроза» связана и личная драма писателя. В рукописи пьесы, рядом со знаменитым монологом Катерины: «А какие сны мне снились, Варенька, какие сны!
Или храмы золотые, или сады какие-то необыкновенные, и все поют невидимые голоса…», есть запись Островского: «Слышал от Л.
Я, кажется, маменька, из вашей воли ни на шаг. Поверила бы я тебе, мой друг, кабы своими глазами не видала да своими ушами не сдыхала, каково теперь стало почтение родителям от детей-то! Хоть бы то-то помнили, сколько матери болезней от детей переносят. Я, маменька... Если родительница что когда и обидное, по вашей гордости, скажет, так, я думаю, можно бы перенести! А, как ты думаешь? Мать стара, глупа; ну, а вы, молодые люди, умные, не должны с нас, дураков, и взыскивать.
Кабанов вздыхая, в сторону. Ах ты, господи. Да смеем ли мы, маменька, подумать! Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, все думают добру научить. Ну, а это нынче не нравится. И пойдут детки-то по людям славить, что мать ворчунья, что мать проходу не дает, со свету сживает. Нешто, маменька, кто говорит про вас? Не слыхала, мой друг, не слыхала, лгать не хочу.
Уж кабы я слышала, я бы с тобой, мой милый, тогда не так заговорила. Ох, грех тяжкий! Вот долго ли согрешить-то! Разговор близкий сердцу пойдет, ну и согрешишь, рассердишься. Нет, мой друг, говори что хочешь про меня. Никому не закажешь говорить: в глаза не посмеют, так за глаза станут. Да отсохни язык... Полно, полно, не божись!
Я уж давно вижу, что тебе жена милее матери. С тех пор как женился, я уж от тебя прежней любви не вижу. В чем же вы, маменька, это видите? Да во всем, мой друг! Аль жена тебя, что ли, отводит от меня, уж не знаю. Да нет, маменька! Что вы, помилуйте! Для меня, маменька, все одно, что родная мать, что ты, да и Тихон тоже тебя любит.
Ты бы, кажется, могла и помолчать, коли тебя не спрашивают. Не заступайся, матушка, не обижу небось! Ведь он мне тоже сын; ты этого не забывай! Что ты выскочила в глазах-то поюлить! Чтобы видели, что ли, как ты мужа любишь? Так знаем, знаем, в глазах-то ты это всем доказываешь. Нашла место наставления читать. Ты про меня, маменька, напрасно это говоришь.
Что при людях, что без людей, я все одна, ничего я из себя не доказываю. Да я об тебе и говорить не хотела; а так, к слову пришлось. Да хоть и к слову, за что ж ты меня обижаешь? Эка важная птица! Уж и обиделась сейчас. Напраслину-то терпеть кому ж приятно! Знаю я, знаю, что вам не по нутру мои слова, да что ж делать-то, я вам не чужая, у меня об вас сердце болит. Я давно вижу, что вам воли хочется.
Ну что ж, дождетесь, поживете и на воле, когда меня не будет. Вот уж тогда делайте что хотите, не будет над вами старших. А может, и меня вспомянете. Да мы об вас, маменька, денно и нощно бога молим, чтобы вам, маменька, бог дал здоровья и всякого благополучия и в делах успеху. Ну, полно, перестань, пожалуйста. Может быть, ты и любил мать, пока был холостой. До меня ли тебе: у тебя жена молодая. Одно другому не мешает-с: жена само по себе, а к родительнице я само по себе почтение имею.
Так променяешь ты жену на мать? Ни в жизнь я этому не поверю. Да для чего ж мне менять-с? Я обеих люблю. Ну да, так и есть, размазывай! Уж я вижу, что я вам помеха. Думайте как хотите, на все есть ваша воля; только я не знаю, что я за несчастный такой человек на свет рожден, что не могу вам угодить ничем. Что ты сиротой-то прикидываешься?
Что ты нюни-то распустил? Ну какой ты муж? Посмотри ты на себя! Станет ли тебя жена бояться после этого? Да зачем же ей бояться?
Это значит, сударь, что вам наследства вашего не видать никогда. Да нет, этого мало, Кулигин! Он прежде наломается над нами, надругается всячески, как его душе угодно, а кончит все-таки тем, что не даст ничего или так, какую-нибудь малость. Да еще станет рассказывать, что из милости дал, что и этого бы не следовало. Узд это у нас в купечестве такое заведение. Опять же, хоть бы вы и были к нему почтительны, нешто кто ему запретит сказать-то, что вы непочтительны? Ну да. Уж он и теперь поговаривает иногда: «У меня свои дети, за что я чужим деньги отдам? Через это я своих обидеть должен! Значит, сударь, плохо ваше дело. Кабы я один, так бы ничего! Я бы бросил все да уехал. А то сестру жаль. Он было и ее выписывал, да матушкины родные не пустили, написали, что больна. Какова бы ей здесь жизнь была — и представить страшно. Уж само собой. Нешто они обращение понимают! Как же вы у него живете, сударь, на каком положении? Да ни на каком. То есть через год разочтет, как ему будет угодно. У него уж такое заведение. У нас никто и пикнуть не смей о жалованье, изругает на чем свет стоит. Нешто ты мою душу можешь знать? А может, я приду в такое расположение, что тебе пять тысяч дам». Вот ты и поговори с ним! Только еще он во всю свою жизнь ни разу в такое-то расположение не приходил. Что ж делать-то, сударь! Надо стараться угождать как-нибудь. В том-то и дело, Кулигин, что никак невозможно. На него и свои-то никак угодить не могут; а уж где ж мне? Кто ж ему угодит, коли у него вся жизнь основана на ругательстве? А уж пуще всего из-за денег; ни одного расчета без брани не обходится. Другой рад от своего отступиться, только бы унялся. А беда, как его поутру кто-нибудь рассердит! Целый день ко всем придирается. Тетка каждое утро всех со слезами умоляет: «Батюшки, не рассердите! Голубчики, не рассердите! Да нешто убережешься! Попал на базар, вот и конец! Всех мужиков переругает. Хоть в убыток проси, без брани все-таки не отойдет. А потом и пошел на весь день. Одно слово: воин! Еще какой воин-то! А вот беда-то, когда его обидит такой человек, которого не обругать не смеет; тут уж домашние держись! Что смеху-то было! Как-то его на Волге на перевозе гусар обругал. Вот чудеса-то творил! А каково домашним-то было! После этого две недели все прятались по чердакам да по чуланам. Что это? Никак, народ от вечерни тронулся? Проходят несколько лиц в глубине сцены. Пойдем, Шапкин, в разгул! Что тут стоять-то? Кланяются и уходят. Эх, Кулигин, больно трудно мне здесь, без привычки-то. Все на меня как-то дико смотрят, точно я здесь лишний, точно мешаю им. Обычаев я здешних не знаю. Я понимаю, что все это наше русское, родное, а все-таки не привыкну никак. И не привыкнете никогда, сударь. Отчего же? Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие! В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной не увидите. И никогда нам, сударь, не выбиться из этой коры! Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба. А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать. Знаете, что ваш дядюшка, Савел Прокофьич, городничему отвечал? К городничему мужички пришли жаловаться, что он ни одного из них путем не разочтет. Каждый день ко мне с жалобой ходят! Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: не доплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, у меня из этого тысячи составляются, так оно; мне и хорошо! А между собой-то, сударь, как живут! Торговлю друг у друга подрывают, и не столько из корысти, сколько из зависти. Враждуют друг на друга; залучают в свои высокие-то хоромы пьяных приказных, таких, сударь, приказных, что и виду-то человеческого на нем нет, обличье-то человеческое потеряно. А те им за малую благостыню на гербовых листах злостные кляузы строчат на ближних. И начнется у них, сударь, суд да дело, и несть конца мучениям. Судятся, судятся здесь да в губернию поедут, а там уж их и ждут да от радости руками плещут. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; водят их, водят, волочат их, волочат, а они еще и рады этому волоченью, того только им и надобно. Я было хотел все это стихами изобразить… Борис. А вы умеете стихами? По-старинному, сударь. Поначитался-таки Ломоносова, Державина… Мудрец был Ломоносов, испытатель природы… А ведь тоже из нашего, из простого звания. Вы бы и написали. Это было бы интересно. Как можно, сударь! Съедят, живого проглотят. Мне уж и так, сударь, за мою болтовню достается; да не могу, люблю разговор рассыпать! Вот еще про семейную жизнь хотел я вам, сударь, рассказать; да когда-нибудь в другое время. А тоже есть что послушать. Входят Феклуша и другая женщина. Бла-алепие, милая, бла-алепие! Красота дивная! Да что уж говорить! В обетованной земле живете! И купечество все народ благочестивый, добродетелями многими украшенный! Щедростью и подаяниями многими! Я так довольна, так, матушка, довольна, по горлышко! За наше неоставление им еще больше щедрот приумножится, а особенно дому Кабановых. Ханжа, сударь! Нищих оделяет, а домашних заела совсем. Только б мне, сударь, перпету-мобиль найти! Что ж бы вы сделали? Как же, сударь! Ведь англичане миллион дают; я бы все деньги для общества и употребил, для поддержки. Работу надо дать мещанству-то. А то руки есть, а работать нечего. А вы надеетесь найти перпетуум-мобиле? Непременно, сударь! Вот только бы теперь на модели деньжонками раздобыться. Прощайте, сударь! Жаль его разочаровывать-то! Какой хороший человек! Мечтает себе — и счастлив. А мне, видно, так и загубить свою молодость в этой трущобе. Уж ведь совсем убитый хожу, а тут еще дурь в голову лезет! Ну, к чему пристало! Мне ли уж нежности заводить? Загнан, забит, а тут еще сдуру-то влюбляться вздумал. Да в кого? В женщину, с которой даже и поговорить-то никогда не удастся! К все-таки нейдет она у меня из головы, хоть ты что хочешь. Вот она! Идет с мужем, ну, и свекровь с ними! Ну, не дурак ли я? Погляди из-за угла да и ступай домой. С противоположной стороны входят Кабанова, Кабанов, Катерина и Варвара. Если ты хочешь мать послушать, так ты, как приедешь туда, сделай так, как я тебе приказывала.
И очевидно, что последние две строфы написаны, когда уже и гроза давно ушла за горизонт, и первое восторженное чувство от созерцания стихии погасло. В редакции 1854 года эта неровность сглажена возникшей вдруг второй строфой. Гремят раскаты молодые... Вот дождик брызнул, пыль летит, Повисли перлы дождевые, И солнце нити золотит. Строфа по-своему блистательна, но от первой-то осталась лишь первая и последняя строка. Исчезло восторженно-полудетское "как весело... На их место пришла рядовая для поэта-романтика строка: "Как бы резвяся и играя...
Александр Островский — Гроза
Весенняя гроза или «Люблю грозу в начале мая» — одно из ряда известнейших ранних стихотворений Фёдора Тютчева, написанное в 1828 году и впервые опубликованное годом позже в журнале «Галатея».[2]. Я когда в 9 классе в сочинении по «Грозе» написал примерно тоже самое, что и вы, мне поствили двойку и сказали, что я невнимательно читал. Островский написал «Грозу» в 1859 году, накануне важнейшей крестьянской реформы, отмены крепостного права.
Островский А.Н. "Гроза", краткий анализ
Песня была написана Виктором Цоем в Плиеньциемсе под Юрмалой, куда он с Юрием Каспаряном приехал для отдыха и записи демо-черновика нового альбома группы. «Гроза» стала предметом ожесточённых споров критиков как XIX, так и XX века. «Гроза» — пьеса Александра Николаевича Островского в пяти действиях, написанная в 1859 году, в обстановке предреформенного общественного подъёма[1][2]. Изображаемые автором события развертываются летом в вымышленном городе Калинове на Волге. Идея написать «Грозу», Островскому пришла после поездки по Волге, где он увидел жизнь в провинциальных городах. читать книгу онлайн бесплатно. «Гроза», ежедневная литературно-политическая и общественная газета крайне правого направления.
Вход и регистрация
А потом и пошел на весь день. Одно слово: воин! Еще какой воин-то! А вот беда-то, когда его обидит такой человек, которого не обругать не смеет; тут уж домашние держись!
Что смеху-то было! Как-то его на Волге на перевозе гусар обругал. Вот чудеса-то творил!
А каково домашним-то было! После этого две недели все прятались по чердакам да по чуланам. Что это?
Никак, народ от вечерни тронулся? Проходят несколько лиц в глубине сцены. Пойдем, Шапкин, в разгул!
Кланяются и уходят. Эх, Кулигин, больно трудно мне здесь, без привычки-то. Все на меня как-то дико смотрят, точно я здесь лишний, точно мешаю им.
Обычаев я здешних не знаю. Я понимаю, что все это наше русское, родное, а все-таки не привыкну никак. И не привыкнете никогда, сударь.
Отчего же? Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие! И никогда нам, сударь, не выбиться из этой коры!
Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба. А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать. Знаете, что ваш дядюшка, Савел Прокофьич, городничему отвечал?
К городничему мужички пришли жаловаться, что он ни одного из них путем не разочтет. Каждый день ко мне с жалобой ходят! Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: не доплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, у меня из этого тысячи составляются, так оно; мне и хорошо!
А между собой-то, сударь, как живут! Торговлю друг у друга подрывают, и не столько из корысти, сколько из зависти. Враждуют друг на друга; залучают в свои высокие-то хоромы пьяных приказных, таких, сударь, приказных, что и виду-то человеческого на нем нет, обличье-то человеческое потеряно.
А те им за малую благостыню на гербовых листах 2 злостные кляузы строчат на ближних. И начнется у них, сударь, суд да дело, и несть конца мучениям. Судятся, судятся здесь да в губернию 3 поедут, а там уж их и ждут да от , радости руками плещут.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; водят их, водят, волочат их, волочат, а они еще и рады этому волоченью, того только им и надобно. Я было хотел все это стихами изобразить... А вы умеете стихами?
По-старинному, сударь. Поначитался-таки Ломоносова, Державина... Мудрец был Ломоносов, испытатель природы...
А ведь тоже из нашего, из простого звания. Вы бы и написали. Это было бы интересно.
Как можно, сударь! Съедят, живого проглотят. Мне уж и так, сударь, за мою болтовню достается; да не могу, люблю разговор рассыпать!
Вот еще про семейную жизнь хотел я вам, сударь, рассказать; да когда-нибудь в другое время. А тоже есть что послушать. Входят Феклуша и другая женщина.
Бла-алепие, милая, бла-алепие! Красота дивная! Да что уж говорить!
И купечество все народ благочестивый, добродетелями многими украшенный! Щедростью и подаяниями многими! Я так довольна, так, матушка, довольна, по горлышко!
За наше неоставление им еще больше щедрот приумножится, а особенно дому Кабановых. Ханжа, сударь! Нищих оделяет, а домашних заела совсем.
Только б мне, сударь, перпету-мобиль найти! Что ж бы вы сделали? Как же, сударь!
Ведь англичане миллион дают; я бы все деньги для общества и употребил, для поддержки. Работу надо дать мещанству-то. А то руки есть, а работать нечего.
А вы надеетесь найти перпетуум-мобиле? Непременно, сударь! Вот только бы теперь на модели деньжонками раздобыться.
Прощайте, сударь!
Может быть, ты и любил мать, пока был холостой. До меня ли тебе: у тебя жена молодая. Одно другому не мешает-с: жена само по себе, а к родительнице я само по себе почтение имею. Так променяешь ты жену на мать?
Ни в жизнь я этому не поверю. Да для чего ж мне менять-с? Я обеих люблю. Ну да, так и есть, размазывай! Уж я вижу, что я вам помеха.
Думайте как хотите, на все есть ваша воля; только я не знаю, что я за несчастный такой человек на свет рожден, что не могу вам угодить ничем. Что ты сиротой-то прикидываешься? Что ты нюни-то распустил? Ну какой ты муж? Посмотри ты на себя!
Станет ли тебя жена бояться после этого? Да зачем же ей бояться? С меня и того довольно, что она меня любит. Как зачем бояться! Да ты рехнулся, что ли?
Тебя не станет бояться, меня и подавно. Какой же это порядок-то в доме будет? Ведь ты, чай, с ней в законе живешь. Али, по-вашему, закон ничего не значит? Да уж коли ты такие дурацкие мысли в голове держишь, ты бы при ней-то, по крайней мере, не болтал да при сестре, при девке; ей тоже замуж идти: этак она твоей болтовни наслушается, так после муж-то нам спасибо скажет за науку.
Видишь ты, какой еще ум-то у тебя, а ты еще хочешь своей волей жить. Да я, маменька, и не хочу своей волей жить. Где уж мне своей волей жить! Так, по-твоему, нужно все лаской с женой? Уж и не прикрикнуть на нее и не пригрозить?
Да я, маменька… Кабанова горячо. Хоть любовника заводи! И это, может быть, по-твоему, ничего? Ну, говори! Да, ей-богу, маменька… Кабанова совершенно хладнокровно.
Что с дураком и говорить! Только грех один! Я домой иду. И мы сейчас, только раз-другой по бульвару пройдем. Ну, как хотите, только ты смотри, чтобы мне вас не дожидаться!
Знаешь, я не люблю этого. Нет, маменька, сохрани меня господи! То-то же! Вот видишь ты, вот всегда мне за тебя достается от маменьки! Вот жизнь-то моя какая!
Чем же я-то виновата? Кто ж виноват, я уж не знаю, Варвара. Где тебе знать! То все приставала: «Женись да женись, я хоть бы поглядела на тебя на женатого». А теперь поедом ест, проходу не дает — все за тебя.
Так нешто она виновата? Мать на нее нападает, и ты тоже. А еще говоришь, что любишь жену. Скучно мне глядеть-то на тебя! Толкуй тут!
Что ж мне делать-то? Знай свое дело — молчи, коли уж лучше ничего не умеешь. Что стоишь — переминаешься? По глазам вижу, что у тебя и на уме-то. Ну, а что?
Известно, что. К Савелу Прокофьичу хочется, выпить с ним. Что, не так, что ли? Угадала, брат. Ты, Тиша, скорей приходи, а то маменька опять браниться станет.
Ты проворней, в самом деле, а то знаешь ведь! Уж как не знать! Нам тоже невелика охота из-за тебя брань-то принимать. Я мигом. Так ты, Варя, жалеешь меня?
Варвара глядя в сторону. Разумеется, жалко. Так ты, стало быть, любишь меня? Крепко целует. За что ж мне тебя не любить-то.
Ну, спасибо тебе! Ты милая такая, я сама тебя люблю до смерти. Знаешь, мне что в голову пришло? Отчего люди не летают? Я не понимаю, что ты говоришь.
Я говорю, отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать нешто теперь?
Хочет бежать. Что ты выдумываешь-то? Катерина вздыхая. Какая я была резвая! Я у вас завяла совсем.
Ты думаешь, я не вижу? Такая ли я была! Я жила, ни об чем не тужила, точно птичка на воле. Маменька во мне души не чаяла, наряжала меня, как куклу, работать не принуждала; что хочу, бывало, то и делаю. Знаешь, как я жила в девушках?
Вот я тебе сейчас расскажу. Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключок, умоюсь, принесу с собой водицы и все, все цветы в доме полью. У меня цветов было много-много. Потом пойдем с маменькой в церковь, все и странницы,— у нас полон дом был странниц; да богомолок. А придем из церкви, сядем за какую-нибудь работу, больше по бархату золотом, а странницы станут рассказывать: где они были, что видели, жития разные, либо стихи поют.
Так до обеда время и пройдет. Тут старухи уснуть лягут, а я по саду гуляю. Потом к вечерне, а вечером опять рассказы да пение. Таково хорошо было! Да ведь и у нас то же самое.
Да здесь все как будто из-под неволи. И до смерти я любила в церковь ходить! Точно, бывало, я в рай войду и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится. Точно как все это в одну секунду было. Маменька говорила, что все, бывало, смотрят на меня, что со мной делается.
А знаешь: в солнечный день из купола такой светлый столб вниз идет, и в этом столбе ходит дым, точно облако, и вижу я, бывало, будто ангелы в этом столбе летают и поют. А то, бывало, девушка, ночью встану — у нас тоже везде лампадки горели — да где-нибудь в уголке и молюсь до утра. Или рано утром в сад уйду, еще только солнышко восходит, упаду на колена, молюсь и плачу, и сама не знаю, о чем молюсь и о чем плачу; так меня и найдут. И об чем я молилась тогда, чего просила, не знаю; ничего мне не надобно, всего у меня было довольно. А какие сны мне снились, Варенька, какие сны!
Или храмы золотые, или сады какие-то необыкновенные, и все поют невидимые голоса, и кипарисом пахнет, и горы и деревья будто не такие, как обыкновенно, а как на образах пишутся. А то, будто я летаю, так и летаю по воздуху. И теперь иногда снится, да редко, да и не то. А что же? Катерина помолчав.
Я умру скоро. Полно, что ты! Нет, я знаю, что умру. Ох, девушка, что-то со мной недоброе делается, чудо какое-то! Никогда со мной этого не было.
Что-то во мне такое необыкновенное. Точно я снова жить начинаю, или… уж и не знаю. Что же с тобой такое?
Ведь это сейчас многие позволяют себе свободу мысли и действий, а раньше так было не принято, и люди терпели, боялись, приходилось смириться. Только приводило ли это к лучшему? Пьеса «Гроза» была написана Николаем Островским в 1859 году, в преддверии крупных реформ, и это отчетливо чувствуется, когда читаешь ее. Писатель передает особое настроение, заставляя вникать в суть характеров персонажей, проникаться переживаниями главной героини, испытывая гамму чувств. Действие происходит в вымышленном городке, где живет главная героиня пьесы Екатерина вместе со своим мужем.
В семье Кабановых всем заправляет свекровь Катерины, все ее указания и правила должны строго соблюдаться.
Борис Григорьевич, племянник его, молодой человек, порядочно образованный. Марфа Игнатьевна Кабанова «Кабаниха» , богатая купчиха, вдова. Тихон Иваныч Кабанов, сын Марфы Кабановой. Катерина, главная героиня, жена Тихона Кабанова. Варвара, сестра Тихона. Кулигин, мещанин, часовщик-самоучка, отыскивающий перпетуум-мобиле. Ваня Кудряш, молодой человек, конторщик Дикого.
Шапкин, мещанин.
Александр Николаевич Островский Гроза listen online
Пьеса «Гроза» полностью по действиям и явлениям. Читать произведение полный текст книги бесплатно и без регистрации на сайте Classica Online. «Гроза», ежедневная литературно-политическая и общественная газета крайне правого направления. Произведение написано автором, умершим более семидесяти лет назад, и опубликовано прижизненно, либо посмертно, но с момента публикации также прошло более семидесяти лет. С написанием пьесы «Гроза» связана и личная драма писателя. Островский А.Н. полное содержание онлайн. «Гроза» — пьеса в пяти действиях Александра Николаевича Островского.
Александр Островский: Гроза
Пьеса «Гроза» полностью по действиям и явлениям. Читать произведение полный текст книги бесплатно и без регистрации на сайте Classica Online. Дайджест книжных новостей от «Читай-города»: ChatGPT-4 стал соавтором романа. Читать бесплатно онлайн книгу «Гроза» полностью, автора Александра Островского в электронной библиотеке Савел Прокофьич Дикой, купец, значительное лицо в городе. Борис Григорьич, племянник его, молодой человек, порядочно образованный. Марфа Игнатьевна Кабанова. Александр Николаевич Островский написал пьесу «Гроза» в 1859 году.
Аудиокниги слушать онлайн
Александр Николаевич Островский на сайте доступна к прочтению онлайн. В этой статье читайте краткий пересказ пьесы "Гроза" по действиям: краткое содержание произведения "по главам". Или храмы золотые, или сады какие-то необыкновенные, и всё поют невидимые голоса, и кипарисом пахнет, и горы, и деревья будто не такие, как обыкновенно, а как на образах пишутся. Слушать аудиокнигу «Гроза» автора Александра Островского в исполнении Александра Теренкова, Галины Бахаревой. Произведение Тютчев написал в возрасте 25 лет (1828 год), когда пребывал с дипломатической миссией в Германии.