Надежда Аллилуева с сыном Василием, 1923 год. Искала информацию про дочь Василия Сталина от первого брака Надежду Бурдонскую. Дочка Надежда Сталина умерла в 1999, от нее осталась дочь, внучка Василия. Таким образом, у Василия Сталина, который скончался в 1962 году, осталось две дочери, Надежда и Светлана, и два сына, Александр и Василий.
Восемь лет с правом переписки
- Как причудливо тасуется колода...
- Дети и внуки Сталина: что с ними стало
- Смерть матери В. Сталина – Надежды Аллилуевой
- Василий Сталин - биография, новости, личная жизнь
Такие разные судьбы внуков сталина: что с ними стало
В личной жизни дочери Иосифа Сталина было немало романов, несколько раз она выходила замуж, в первый раз это случилось еще в студенческие годы – тогда ее мужем стал Григорий Морозов, учившийся в одном классе с братом Светланы Василием. Дети Светланы. В основу этого документального проекта легло сенсационное интервью Светланы Аллилуевой, дочери Иосифа Сталина. Надежда Сталина дочь Василия Сталина. Сталина, Надежда Васильевна (1943—1999) — внучка Сталина,родная дочь Василия Сталина. Родилась и жила в Москве; супруг — А. А. Фадеев-младший (1936—1993). она выстрелила себе в голову. Надежда Аллилуева со Светланой Света м мамой, Надеждой Сергеевной Аллилуевой "Любимица Сталина", "Кремлевская принцесса", "Царевна". Сталина, Надежда Васильевна (1943—1999) — внучка Сталина,родная дочь Василия Сталина. Родилась и жила в Москве; супруг — А. А. Фадеев-младший (1936—1993).
Дети светланы аллилуевой их судьба
Ее дети учились в школе слабо. Вася был добродушным мальчиком. Программа ему давалась тяжело. Из-за его неподготовленности в десятом классе он был освобожден от выпускных экзаменов. В Тбилиси он поступил на юридический факультет. После первого курса он приехал в Москву и пришел в школу. Пришел уже выпившим, с бутылкой вина. Его еле пропустили в школу.
Ходил он с нами и после выпускного вечера на Красную площадь. Это уже был совсем другой человек, чем год назад. Он похудел, отпустил волосы. Тогда он мне сказал: «Я в основном езжу с друзьями. Принимают меня в Грузии хорошо». Видимо, тогда он и приобщился к наркотикам, отчего и умер. Светлана в школе была болезненной девочкой.
Часто пропускала занятия. Классная руководительница, Тамара Александровна Цветкова, жаловалась, что никогда не может ей дозвониться во время отсутствий. На мой вопрос: «Почему? Она очень переживала разоблачения сталинских репрессий. Но в школе одноклассники к ней относились с пониманием. А Василий на это не реагировал никак. Как-то были там на экскурсии, а лектор почти все выступление построила на разоблачении культа личности И.
Я думала, что со Светланой будет плохо. Она была очень болезненной девочкой, это, видимо, и не позволило ей учиться на биофаке в Москве после окончания школы». Вот как Е. Тимошенко охарактеризовал сын Василия Сталина А. Бурдонский: «У нас появилась мачеха Екатерина Семеновна, дочь маршала Тимошенко, — женщина властная и жестокая. Мы, чужие дети, ее, видимо, раздражали. Пожалуй, тот период жизни был самым трудным.
Нам не хватало не только тепла, но и элементарной заботы. Кормить забывали по три-четыре дня, одних запирали в комнате. Помню такой эпизод. Жили зимой на даче. Ночь, темень. Мы с сестрой тихонько спускаемся со второго этажа, идем во двор, в погреб, за сырой картошкой и морковкой. Поварихе Исаевне здорово попадало, когда она нам что-нибудь приносила.
А потом у отца появилась третья жена — Капитолина Георгиевна Васильева, известная в то время пловчиха. Я ее вспоминаю с благодарностью, да и теперь мы поддерживаем связи. Она была единственной в то время, кто по-человечески пытался помочь отцу». Не так давно он дал интервью телевизионной программе «Взгляд» и корреспонденту газеты «Вечерняя Москва» вскоре после постановки пьесы «Мандат». Свои жизненные принципы Александр Бурдонский выразил в ответах на вопросы журналистки М. Белостоцкой: М. Рожденная совсем молодым драматургом, она заключает в себе дар предвидения.
В свое время была поставлена Мейерхольдом. Эта пьеса о людях, которые, по словам автора, «при любом режиме хотят быть бессмертными», о зловещей повторяемости, «непотопляемости» такого явления, как духовное мещанство. Оно-то и является питательной средой для процветания бюрократии, возникновения вождизма, культа личности — чудовищного сплава революционных и монархических идей. На главную тему «работает» и оформление спектакля: на переднем плане на фоне Кремлевской стены установлен манекен в хорошо узнаваемой фуражке, из чрева которого появляются все персонажи… Впрочем, мне трудно говорить об этом. Находятся люди, которые мои взгляды на сталинизм считают желанием откреститься от своего деда. Сталин внуками не интересовался, да, пожалуй, и детьми тоже. Так что имя Сталина у меня не ассоциируется с общепринятым семейным понятием «дедушка».
Бесплотный символ, недосягаемый и недоступный. Доминирующим было чувство страха, связанное с именем деда. Оно рождалось из множества мелочей, обрывков фраз, разговоров в семье, в самой атмосфере, на которую влиял характер Сталина — замкнутый, властный, не знающий милосердия. Мне было четыре года, когда мама от отца ушла. Детей ей взять с собой не позволили. Нас разлучили на восемь лет. Девочка Галя Бурдонская в белых шортиках, улыбающаяся, стоит рядом с папой, а за спиной — огромный портрет Сталина с надписью: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!
Однажды ей удалось тайком встретиться со мной. Это было, когда я учился в 59-й школе в Староконюшенном переулке. Незнакомая женщина подошла на перемене, сказала, что в подъезде соседнего дома ждет мама.. Видимо, кто-то передал отцу, и меня сразу отправили в суворовское училище. Думаю, еще одной причиной такого решения был мой характер, слишком мягкий, на взгляд отца. Мама в это время пыталась устроиться на работу. Но, как только в отделе кадров видели паспорт со штампом о регистрации брака с Василием Сталиным, отказывали под любым предлогом.
Помог случай. Узнала ее историю домоуправ, женщина грубоватая, куряка и матерщинница. Совершила она по тем временам смелый поступок — сожгла мамин паспорт в печке и похлопотала о новом, уже без «штампа». Когда умер Сталин, мама послала письмо Берии с просьбой вернуть детей. Слава богу, что оно не успело найти адресата — его арестовали. Иначе могло это кончиться плохо. Написала Ворошилову, и только после этого нас вернули маме.
Мы и сейчас живем вместе — я и мама. У сестры Надежды своя семья. Иногда спрашивают: почему люблю ставить спектакли о нелегких женских судьбах? Из-за мамы. Но не могу быть ему судьей. Иногда, размышляя о судьбе отца, думаю, что в его гибели во многом виновато и окружение — льстецы, прихлебатели, собутыльники, внушавшие, что ему все дозволено. По натуре он был добрым человеком.
Любил дома мастерить, слесарить. Близко знавшие говорили о нем — «золотые руки». Был отличным летчиком, смелым, отчаянным. Участвовал в Сталинградском сражении, в битве за Берлин. Жизнь его окончилась загадочно, трагично. В 1953 году, после смерти Сталина, Василий Иосифович был арестован и просидел в тюрьме восемь лет, сначала во Владимире, потом в Москве, в Лефортове. По указанию Хрущева был освобожден.
Хрущев пригласил его к себе, принес извинения за несправедливый арест. Отцу вернули звание генерал-лейтенанта, дали квартиру на Фрунзенской набережной. Но затем предложили уехать из Москвы, выбрать для жительства любое место, кроме Москвы и Грузии. Отец выбрал Казань, где служили летчики-однополчане. А вскоре пришла телеграмма с сообщением о смерти отца. Вместе с Капитолиной Георгиевной и Надей мы ездили его хоронить. Как и от чего умер отец, нам никто объяснить внятно не смог… М.
Мне кажется, что ее можно было издать и у нас. Сталин не простил жену за то, что она решила уйти из жизни. А в семье осталась о Надежде Сергеевне добрая память, ее любили все… М. Стало ли откровением, о чем говорилось на съезде? Многие мамины подруги сидели в лагерях. Сама она жила под постоянной угрозой ареста. По семь-восемь лет провели в одиночных камерах многие из семьи Аллилуевых.
Я знал об этом. И относился ко всему так, как все нормальные люди. Но для окружающих мы были родственниками Сталина.
Мы виделись тогда часто, почти каждый день. Но все катастрофически переменилось. В самом отце что-то сломалось», - вспоминала Светлана. Просьба дочери вождя о политическом убежище и ее приезд в США стали мировой сенсацией. Говорил: «Еврей! Русского не могла найти?!
Малыш был очень похож на Сталина. Но вождь так и не смог полюбить внука. По его приказу сын Василий съездил с паспортом сестры в загс и через несколько часов привез документ уже без штампа о бракосочетании. Морозову намекнули, чтобы он исчез из жизни Светланы. Но при Сталине особенно не поершишься, - признается двоюродный брат Светланы Александр Аллилуев. Светлана, выйдя замуж за Жданова, не нашла счастья и в этом браке. Муж Юрий до ночи пропадал на работе, а она, беременная их дочкой Катей, грустила дома, где всем заправляла вдова Жданова. Во время родов Светлана едва не умерла, Катя родилась недоношенной. Лежа в больнице, Светлана чувствовала себя одиноко, о чем написала отцу.
Он ответил запиской: «Здравствуй, Светочка! Я очень рад, что ты так легко отделалась. Почки - дело серьезное. К тому же роды… Откуда ты взяла, что я совсем забросил тебя?! Береги себя. Береги дочку: государству нужны люди, в том числе и преждевременно родившиеся. Потерпи еще - скоро увидимся. Целую мою Светочку. Твой папочка».
Но в больницу к ней не приехал. Вскоре Аллилуева и Жданов развелись. Дочка Екатерина Жданова осталась в семье отца. Берия не захотел в невестки Непокорный характер Светланы проявился лишь с годами - росла она скромницей. При таком отце приходилось быть тихоней: раз, увидев 13-летнюю Свету в юбке чуть выше колен на фотографии, сделанной у отрядного костра, Сталин отправил ей письмо в пионерский лагерь: «Проститутка! Но Берия был категорически против. Берия понимал, что Сталин стар и скоро умрет. А родство с умершим жестоким правителем могло стать опасным. После увлечения Серго 16-летняя Светлана завела роман с драматургом и режиссером Алексеем Каплером, сердцеедом и обольстителем, который был на 22 года ее старше.
Знаю, что Ромм лично отговаривал Алексея Яковлевича связываться с дочерью вождя. Тот не послушался. Каплер буквально игрался со Светланой. Это была рискованная игра взрослого человека.
Человек он был не интеллигентный, но добрый, но это разные немножко вещи. Он был заводной, веселый и неглупый, по-моему, человек. Но, мне кажется, он не понимал, что такое не то, что, не узда даже, а как бы некие законы общежития, то из него вылезали не самые лучшие качества.
Отцом уже была пройдена война. С мамой они разошлись. Она ушла от него в 1945-м году, летом, в июле, после ее дня рождения. Я помню, что в суворовском училище тоже, как ни странно, там были какие-то танцы. Там была сделана какая-то композиция, в которой я принимал участие. Мы даже на сцене Калининского театра выступали. Оглядываясь назад, я понимаю, что тогда меня ломали страшным образом.
Вообще, мне кажется, все мои режиссерские качества выросли из такого понятия, как противостояние. Оно даже интуитивное было. Кроме противостояния, это еще и попытка, как я теперь это могу интерпретировать, сохранить свой взгляд на мир, то есть сохранить себя. Над этим кто-то мог смеяться, но я, как сказать, не предавал это внутренне. И, мне кажется, что это тоже сыграло огромную роль в моей жизни. Спустя время, когда мы уже вернулись к маме, я укреплялся в своей правоте: любви к театру. Это был уже 1953-й год, мама нас забрала, уже умер мой дед, Сталин, мы жили уже с ней, отец уже сидел.
У меня была сестра, младше меня на год и четыре месяца. Сейчас ее нет уже в живых. Мама нам позволяла все. В каком плане? Вот я умирал, хотел ходить в театр. И это я себе мог позволить. Здесь надо сказать о том, наверное, что мама не видела нас восемь лет и поэтому страшно волновалась, когда мы пришли к ней.
А пришли мы уже довольно большими детьми. Все совершилось по жесткой воле отца. Сейчас я полагаю, что он отомстить ей хотел. Чтобы ей было больно. Но она сумела стать нам другом. Она сумела так выстроить наши отношения, я думаю, что даром таким особым педагогическим она не обладала, это скорее интуиция, женская, человеческая, материнская, но мы стали друзьями. Тут началась моя сознательная жизнь.
Я мечтал быть только режиссером. Я не знаю. Я не понимал тогда, что такое режиссура. Я тогда дома все играл, мы с Надеждой, сестрой, играли в театр, и в балет, и в оперу. Потом, когда я еще жил с отцом, то постоянно слушал по радио оперы. Потому что у меня в комнате был маленький такой приемничек, спать укладывали в какое-то время, это поздно было, а я клал приемничек под подушку и потом слушал. И я очень увлекался оперой.
Я наизусть мог пропеть, скажем, что-то из "Кармен", или, скажем, из "Князя Игоря", или из "Пиковой дамы"... Почему-то все вот так зациклилось на режиссуре. Знающие люди впоследствии мне объяснили, что нужно понять для начала, что такое актерская профессия. Кто-то мне, по-моему, Виталий Дмитриевич Доронин, царство ему небесное, подарил мне книжечку Алексея Дмитриевича Попова "Искусство режиссера", которую я, не отрываясь, читал. А потом постоянно стал выбирать литературу по режиссуре. Стал читать Станиславского. Это уже тринадцать-четырнадцать лет.
Школа старая, постройки начала века, по-моему. Она стоит ближе к Сивцеву Вражку. Отучился там два класса. Я помню учительницу Марию Петровну Антушеву, первую учительницу мою, и помню, как ела она французскую булку. Прелестная, совершенно, женщина, которая поставила первую мою оценку - "четверку". Она сказала: "Саша, ты ответил очень хорошо, но я поставлю тебе "4", потому что, чтобы получить "пятерку", ты должен работать, много работать. Ты заслуживаешь "пятерки".
Но пока мы начнем с тобою с "четверки". Я думаю, что ей хотелось, чтобы, а это было, я знаю, позже, когда уже я постарше был, как-то с ней встретился, она сказала, что не хотела ставить мне "пять", поскольку знали все вокруг, к кому я имею отношение, чтобы я никак не был выделен. Первое время в школу меня привозили на машине. И даже когда в первый день меня повезли, я помню, что я очень стеснялся, и просил, чтобы меня высадили раньше. Через какое-то время меня перестали возить, и я стал ходить в школу пешком, там же рядом было. Жили мы на Гоголевском бульваре. Но заглянуть в него, а сейчас хотелось бы, по-прежнему нельзя.
Киногруппа, делавшая фильм со мной, пыталась в этот особняк пролезть, но категорически строго сказали, что нельзя. Как был "дом несвободы", как я его называю, так и остался. В то время дом был обнесен глухим зеленым забором, за который нам гулять не разрешалось выходить, и к себе позвать никого нельзя было. Я страшно завидовал одному своему школьному дружку, у которого то ли дед, то ли отец, сейчас не помню уже, был портной, и они жили в деревянном одноэтажном доме, и мне так это нравилось, потому что это так уютно, там какие-то были цветы на окнах. Стало быть, два класса я проходил в 59-ю школу, и потом отец меня загнал в ссылку в суворовское училище в Калинин. Для меня это было большим, мягко говоря, потрясением. В училище я впервые столкнулся с такими словами, которых до этого никогда не слышал.
Это, честно говоря, было для меня не откровением, а самым настоящим шоком. Я даже языка двора до этого не знал. В школе тоже этого не было, поскольку ребята пришли из интеллигентных семей. Я вообще не выношу коллектива. И вот в училище я открыл все эти "прелести" жизни. К счастью или к несчастью, но я там проходил строем по плацу и прозанимался в аудиториях всего полгода и очень сильно заболел. Проболел я почти полтора года.
Лежал сначала в санчасти училища, потом в госпитале, и помню, что я читал Мопассана. Я с тех пор довольно часто перечитывал Мопассана, мне безумно нравился его роман "Жизнь". Лежал я с отравлением, там пол-училища отравили молоком. Мы были в лагерях летом. По одну сторону Волги были мы, а по другую сторону Волги были солдаты и офицеры. Там все заболели, и у нас все заболели. Дизентерия, колит, гастрит, потом уже язвы.
Я там подцепил это и лежал очень долго. Но через некоторое время мама меня забрала. Я два года в Калинине находился, и из них почти полтора пролежал в больнице. Первый год отец был, и был еще жив Сталин, потому что из училища меня, помню, везли самолетом на похороны, я в Колонном зале сидел у его гроба. А вторая половина училища - это уже мама появилась и меня пыталась вернуть. У отца была вторая жена, дочь маршала Тимошенко, Екатерина. Она могла по три дня нас не кормить.
Отец мой жил с ней очень сложно, поэтому свои обиды она вымещала на нас, детях от первого брака. Была там повариха такая, Исаевна, которая нас потихонечку подкармливала. За это ее уволили. Отец, по-видимому, даже не знал, что с нами происходит, хотя был в Москве, но, судя по всему, он вообще нами не интересовался. То есть я хочу сказать, что у него была своя жизнь. А что касается книг, то он много раз мог перечитывать "Трех мушкетеров", это была его любимая книга. Хотя у меня с ним разговоров о театре не было, но, судя по рассказам мамы, театр он обожал.
Мама рассказывала, что на "Давным-давно" в театре Красной Армии она засыпала, потому что просто все наизусть уже знала и не могла смотреть. Отец обожал Добржанскую и обожал этот спектакль "Давным-давно". Вот это было, то, что я знаю. Кино он очень любил, американские фильмы. Кстати, они люди одного поколения, Нагибин родился в 1920 году, на год раньше Василия Иосифовича. Нагибин, которого я знал и издавал, сам себя относил к так называемой "золотой молодежи". Он любил богатую, веселую, я бы даже сказал, разгульную жизнь: женщины, машины, рестораны...
В "Дневник" Нагибина, в конце, я разместил воспоминание об Александре Галиче, о жизни этой самой "золотой молодежи". Это стиляги, это любовь к сладкой жизни, но, наряду с этим, - и работа, творчество. Нагибин был женат на дочери Лихачева, директора автомобильного завода имени вашего деда - Сталина. Юрий Маркович был страстным футбольным болельщиком, болел за "Торпедо"... Разумеется, нечто общее у них есть. Но в моем отце в отличие от Нагибина было мало гуманитарного. Отца в первую очередь безумно интересовал спорт, бесконечно интересовали самолеты, машины, мотоциклы, лошади...
Он все время занимался футбольными командами, комплектованием их. И возможности у отца были огромные... Он меня посылал на футбол в те моменты, когда у него бывали просветления и он считал, что я должен стать настоящим воином, как Суворов. Поэтому с шофером или с адъютантом отправляли меня на футбол на стадион "Динамо". Я сидел на правительственной трибуне наверху, внизу все бегали, я не понимал ни правил игры, ни техники, ни тактики, для меня это была смертная скука, мне футбол был абсолютно не интересен. И оттого, что меня туда как бы направляли силой, у меня удваивался протест. Но, например, когда моя вторая мачеха, она была спортсменкой, Капитолина Васильева, увлекала нас спортом, то я ей не противился.
Допустим, мы зарядку делали, в теннис играли, я на коньках научился кататься, на лыжах, плавать хорошо научился, даже на чемпионате Москвы уже позже выступал... Но тянуло меня к театру. Не секрет, и всем известно, что Сталин Иосиф Виссарионович опекал Художественный театр, и булгаковским вещам симпатизировал, на работу самого Булгакова туда устроил, и "Дни Турбиных", которые там давали чуть ли не каждую неделю, посещал неоднократно. На "Днях Турбиных" в детстве я не бывал, потому что они и не шли. Насколько я знаю эту историю, "Дни Турбиных" шли с 1927 года до войны. А в 1940 Михаил Афанасьевич умер. Я "Дни Турбиных" первый раз видел в театре имени Станиславского.
Это уже ставил Михаил Михайлович Яншин, когда он там был главным режиссером, и играла Лилия Гриценко. Она была дивной Ниной в "Маскараде" Лермонтова. У меня еще была одна любовь совершенно ненормальная, я увидел Марию Ивановну Бабанову, она играла "Собаку на сене". А потом я попал на тысячный спектакль "Таня". Можете себе представить? Мне было четырнадцать лет. Я был очарован совершенно ею.
Мне говорили: "Сашенька, какой же ты странный мальчик. Ты посмотри, в каком она возрасте, она же старая! В Театрально-художественное училище решил пойти потому, что хотел быть ближе к театру. А еще не было десяти классов. И в самодеятельности я участвовал - ходил в студию Дома пионеров в Тихвинском переулке, где мне прочили судьбу Райкина, поскольку у меня тогда были склонности к сатире и юмору. Но все же я считал, что мне главное было видеть настоящий театр. Я помню, как мама однажды нам устроила с сестрой такую головомойку: "Это невозможно, вы посмотрите, сколько вы ходите в театр!
Я знал все труппы, я знал все театры. Я обожал, как и отец, Добржанскую. Все, что она делала, мне казалось, что она делала гениально. Я любил очень Эфроса. Его спектакли для меня были тоже откровением. В свое время меня ошеломили Товстоноговские "Мещане". Огромное впечатление производили "Варвары".
Потом я поступил в студию театра "Современник" к Олегу Николаевичу Ефремову. Мы с ним дружили. Мы ходили на репетиции с удовольствием. Потому что, как мне теперь кажется, у нас был некий общий язык с ребятами. Студенты, как бы дети, им нужны понимание и ласка. И Мария Осиповна нам давала это. Мне было 24-25 лет в то время.
А в "Современник" я поступил на актерский курс. Они создали при театре студию. В то время мы очень много читали. Тогда ведь появлялась масса запрещенных, как говорили, авторов - Пильняк, Розанов, Артем Веселый, которых не печатали годами, Бабель, Мандельштам... Помню, маму я умолял, кто-то принес мне Мандельштама, перепечатать его стихи, и мама перепечатала в нескольких экземплярах. На курсе потому что все хотели иметь произведения Мандельштама. Вы знаете, Юрий Александрович, меня, честно говоря, даже злит, когда люди нашего, примерно, возраста говорят, что они не знали, что есть такая литература, что есть такие поэты.
Но почему мы-то знали! Значит, они не хотели знать. Мы как какое-нибудь имя слышали от Марии Осиповны, сразу находили его произведения, узнавали, кто это, что это. Принимал туда сам Олег Николаевич Ефремов. Я читал на вступительных экзаменах, как и положено при поступлении в театральное училище, басню, стихи, прозу. Из него получился актер, он стал им. А остальные как-то растворились в жизни, у них что-то не сложилось.
Я думаю, тут еще играло определенную роль то, что актеры "Современника" еще сами тогда не готовы были передавать некую театральную веру, они еще сами были учениками, мне так кажется. Если бы, скажем, с нами занимался непосредственно Ефремов, а он, практически, не преподавал, я думаю, школа была совершенно иной. А вот я помню, например, в "Иванове" Чехова, занимался со мной Сергачев и, мне кажется, что он меня не раскусил, не раскрыл меня, то есть он работал со мной не верно. Он не умел вскрыть мою природу, мою индивидуальность. Я думаю, что это сильно мешало, потому что меня всего заковывало. Но, когда я пришел к Марии Осиповне Кнебель на курс, она гений, надо сразу сказать то, что она была гений, она меня вскрыла. Вот она сумела распаковать меня.
Мария Осиповна сумела не просто научить меня, а помогла мне заговорить своим голосом. Когда я поступил на актерский в "Современник", мне все равно хотелось быть режиссером. Я Ефремову откровенно признался, что хочу быть режиссером. С Олегом я познакомился через Нину Дорошину. Нина была нашей подружкой. Они снимались там в каком-то фильме. И с Ниной Дорошиной дружим с тех пор.
Это был, если я не ошибаюсь, 1956-й год. Она тогда еще не работала в "Современнике". Она позже пришла в "Современник". Потом была у нас дома с Ефремовым сначала на Новослободской улице, потом на Колхозной площади, где мы жили, поскольку им негде даже было встречаться. Они были с Дорером, придумывали оформление спектакля "Без креста", по "Чудотворной" Владимира Тендрякова. У Нины Дорошиной с Олегом Ефремовым продолжался роман в течение многих лет. У них были прекрасные отношения с моей мамой, он ей нравился.
И мы с ним много беседовали, и он знал, что я хочу быть режиссером. Но Олег говорил мне, что режиссеру, чтобы овладеть профессией, важно знать психологию актера. И это правильно, я так и считаю, что путь в режиссеры лежит через актерство. Но счастьем в моей жизни было все-таки, хотя Олега Ефремова я считаю своим крестным отцом, но по-настоящему весь этот огромный, со страшными подводными течениями, непостижимый мир театра открыла для меня Мария Осиповна Кнебель. Она это умела делать, и вообще, всем в жизни я обязан ей. Это мой бог, она меня очень любила, я ее тоже любил. Тут мы нащупали тему, которая в искусстве, в литературе очень важна: не останавливаться перед препятствиями.
То есть, осуществляется тот, кто умеет преодолевать препятствия, не опускает руки от неудач, как бы компенсирует, доказывает. Вот у вас, Александр Васильевич, судьба так и складывается. Постоянно жизнь ставит перед вами препятствия, вы их преодолеваете. А вам уже новое препятствие готово... Вы знаете, Юрий Александрович, по молодости преодолевать препятствия было легче. Хотя, у кого судьба была несложная? Вообще, грубо говоря, несложная судьба никому не интересна, особенно в театре, где конфликт кладется в основу успеха.
Но препятствий сейчас стало больше. Вот как стали писать обо мне, узнали, допустим, какая у меня родословная, и, честно говоря, мне стало сложнее. Допустим, похвалить меня боятся. Серьезно как бы ко мне отнестись, многие тоже считают это не нужным. Знаете, когда я первые годы работал в театре, то мне говорили: "Саша, как же так это может быть, что ты такой человек, внук Сталина, а работаешь в театре. Ты такой умный человек, зачем ты в театр пошел? Или актеры меня спрашивали, когда я что-нибудь им интересное расскажу: "Откуда ты все это знаешь?
Казалось, что я пришел откуда-то из другого мира, я был человеком со стороны. Однажды произошел такой курьезный случай, если его, разумеется, можно назвать "курьезным", потому что за такие дела сажили, мне притащил двоюродный брат огромную кипу машинописи, двухсторонней, "В круге первом" Солженицына, и я читаю запоем, даже тогда, когда в автобусе ехал в ГИТИС. Я читаю, читаю, одна часть в руках, другая в папке. Моя остановка. Я закрываю эту штуку, свертываю, и выскакиваю из автобуса. А в папке лежит вся остальная книга. И говорю: "Мария Осиповна, беда!
Может, туда обратиться, в автобусный парк? Надо ждать". Прошла неделя. Звонок в дверь, утром, я был в душе, выскакиваю, открываю дверь, возле моей квартиры стоит моя папка. Там лежит Солженицын, мои документы, ключи от моей квартиры, и пятнадцать копеек... Ну, все цело! Мария Осиповна говорит: "Подождите еще немного.
Вдруг это провокация! И пришел сначала в театр на Малой Бронной. Меня позвал туда Анатолий Эфрос играть Ромео. А Эфрос - Ромео. И я очень хотел быть артистом в то время, но Мария Осиповна меня отговорила заниматься этим делом. Она была моя вторая мама, и она, вообще, человек колоссальной культуры, что говорить, таких сейчас нет, из педагогов таких даже близко нет. Мария Осиповна очень чувствовала человека, она чувствовала мои комплексы, она чувствовала мою зажатость, мою боязнь, такую запуганность, я бы даже сказал, нежелание кого-то обидеть, не дай бог, сказать что-нибудь, чтобы сказанное мною кого-то задело.
Она как бы помогала мне выбраться вот из этой скорлупы, из этого кокона. Я очень боялся выходить на этюды, скажем. Хотелось мне, но боялся. И вот я ловил на себе ее взгляд, она на меня смотрела и прикрывала глаза и чуть опускала голову, что означало полную веру ее в мою удачу. И этого было достаточно, чтобы я успешно делал этюд. И уже через полгода со сцены меня увести было невозможно. У меня было такое состояние, как будто я научился плавать, или говорить научился.
Сначала мы упражнениями занимались, потом мы делали этюды по картинам художников каких-нибудь, чтобы затем прийти режиссерски к финальной мизансцене. Следом мы делали этюды по мотивам каких-нибудь рассказов. Все развивало фантазию. Тогда мы все были увлечены Казаковым. Мария Осиповна мне говорила: "Саша, это очень хорошая литература, но совершенно не сценичная". Но получился очень хороший отрывок. Потом я играл "Что окончилось" Хемингуэя, из удач таких, тоже очень любили эту работу.
Через какое-то время была тоже достаточно серьезная работа по "Выигрышу" Александра Володина. А затем уже стали как бы отрывки делать посложнее, даже водевили играли, через это нужно было пройти. Набравшись опыта, стали играть Шекспира, и ставили, и играли, чтобы и через это пройти. Надо сказать, что я играл еще многое из Шекспира, уже не помню сейчас, если было десять отрывков, то в девяти я играл. Вот, стало быть, мы проходили через такие этапы. А потом уже были дипломные спектакли. У нас их было два.
Это были "Чудаки", его ставили педагоги, я там играл Мастакова. А я возглавлял работу, которую мы делали сами, студенты, "Годы странствий" Арбузова. Это был наш диплом, где мы были и режиссерами, и актерами, где я играл Ведерникова.
В основу проекта легло сенсационное интервью Светланы. Много лет она принципиально не общалась с прессой и жила затворницей в доме престарелых в американском Висконсине.
Василий Сталин – биография непростой судьбы сына “Великого Вождя”
| Василий Иосифович Сталин | Надежда сталина дочь василия сталина биография личная жизнь > Персоналии. (Аллилуева) Сестра Надежды Аллилуевой, второй жены Сталина. |
| Трудная судьба и загадочная смерть: история второй жены Сталина Надежды Аллилуевой | * * * В Москве живет дочь Василия — Надежда Васильевна Сталина. |
| Все жены Василия Сталина | Второй женой Василия Сталина оказалась Екатерина Тимошенко, с которой он расписался в августе 1945-го. |
| Аллилуева, Надежда Сергеевна — Википедия | Иосиф Сталин с сыном Василием и дочерью Светланой. |
Как причудливо тасуется колода...
Дочка актера Александра Фадеева и его жены Надежды — Анастасия Александровна Сталина родилась в 1974 году (по другим данным — в 1977 году). Надежда сталина дочь василия сталина биография личная жизнь. Леонид Аллилуев был сыном советской писательницы Анны Аллилуевой, родной сестры Надежды Аллилуевой, которая была второй женой Иосифа Сталина. Второй женой Василия Сталина оказалась Екатерина Тимошенко, с которой он расписался в августе 1945-го. биография, новости, личная жизнь, фото, видео - Дочь василия сталина надежда бурдонская личная жизнь фото биография. Надежда сталина дочь василия сталина биография личная жизнь > Персоналии.
Дети Василия Сталина
Как вспоминала дочь Сталина Светлана: "Яша был честным, тихим, без амбиций, и отец не видел в этом толка". Надежда сталина дочь василия сталина биография личная жизнь > Персоналии. Леонид Аллилуев был сыном советской писательницы Анны Аллилуевой, родной сестры Надежды Аллилуевой, которая была второй женой Иосифа Сталина. Дочь Василия Сталина, Надежда (сестра Александра), не стала менять фамилию, любила и защищала Иосифа Виссарионовича, и, как брат, мечтала стать актрисой. Дочь Капитолины от первого брака ВАСИЛЬЕВА Лина удочерена Василием Сталиным, носит фамилию ДЖУГАШВИЛИ. Надежда сталина дочь василия сталина биография личная жизнь.
Василий Иосифович Сталин
Тем не менее, если со своими сыновьями Сталин был довольно жесток, то к дочери он относился ласково, всячески оберегал её и баловал. Несмотря на столь ранний возраст, в своих мемуарах Светлана с любовью вспоминает мать, называет ее решительной и сдержанной. Подходы к воспитанию детей у супругов очень различались. Сам Сталин хоть и очень сильно любил своих детей, но в силу своего характера воспитывал не самыми одобряемыми современной педагогикой способами. Он не был с ними нежен, применял силу и учил, как ему казалось, «реальной жизни».
Заботу и любовь дети получали от жены вождя, Надежды Аллилуевой. Не муж — тиран Сталин был очень ревнивым... Он запрещал своей жене Надежде надевать красивую одежду: по его словам, мужчина, глядя на женщину, не должен отвлекаться от строительства коммунизма. Более того, его ревность распространялась и на детей.
Именно поэтому Аллилуевой приходилось порой игнорировать их, обращая всё внимание на мужа и окутывая его своей любовью. И небезосновательно. Он не раз «ходил налево» на попойках с друзьями, ездил в Сочи отдыхать с различными барышнями... В ответ на это девушка не ругалась — она просто молча уезжала из дома.
Сталин не наказывал жену за такое поведение, в ответ он вёл себя с ней как хам, бранил, плевался, всячески обзывал самыми грязными словами, порой даже поднимал руку. Будучи уже замужней и родившей детей, Надежда высказала свое желание получить образование. Уговаривать супруга и добиваться своего Аллилуевой пришлось долго. Вождь считал, что задача женщины — быть матерью и не отвлекаться на другие дела.
Как описала в своих мемуарах дочь Сталина Светлана, последняя ссора её родителей началась словами отца «Эй ты, пей! В ответ Надежда неожиданно для всех вскрикнула: «Я тебе не эй! Затем встала из-за стола и и покинула помещение.
В детском и подростковом возрасте Саша негативно относился к деду, но в сознательном возрасте поменял свою точку зрения, осознав, сколько всего сделал Сталин для страны и для мира. После окончания седьмого класса Александр Васильевич поступил в художественно-техническое училище. Он часто посещал Дом Пионеров и проявлял активность в творческой деятельности вуза. В 1958 году началась творческая биография Александра Бурдонского.
Он стал работать художником в одном из театров Москвы. Он успел сыграть в пьесе в годы обучения, а затем получил постоянную работу на театральной сцене. Личная жизнь Бурдонского была также связана с театром. Он взял себе в жены коллегу по работе, которую звали Далея Тумалявичуте. После себя потомков Саша не оставил, поэтому после смерти жены остался в одиночестве. В возрасте 76 лет он скончался от сердечной недостаточности. Через 2 года после появления на свет первенца Сталина семейство пополнилось еще один ребенком.
У супругов появилась дочь Надя. Надежда Сталина хорошо училась в школе и мечтала стать актрисой. Девушка не смогла получить диплом вуза и стать профессиональной актрисой. Ее отчислили из училища, написав в заявлении причину — профнепригодность. Дочь Сталина считала, что ее отчислили из вуза по той причине, что она была внучкой Иосифа Сталина. Ректор побоялся ответственности и поэтому принял решение об исключении студентки из учебного заведения. Во взрослом возрасте Надя встретила свою любовь.
Она сбежала с Василием, несмотря на его сомнительную репутацию. Он к тому моменту уже сильно злоупотреблял алкоголем и почти не летал, зато имел генеральский чин и командовал авиадивизией. Екатерина Тимошенко привлекла его неслучайно: современники отмечали, что девушка была невероятно красивой брюнеткой с выразительными глазами. Однако на этом положительные качества новой жены Василия Сталина, пожалуй, заканчивались. Она была тщеславна и всячески пыталась подчеркнуть свое родство с вождем.
Детей назвала Светланой и Василием — так же, как Иосиф Сталин — своих. Привыкшая жить «на широкую ногу», она не знала счета деньгам и постоянно пользовалась своим высоким положением. Почти сразу после свадьбы молодая пара уехала в Германию, где тогда служил Василий Сталин, и там Екатерина ко всеобщему удивлению занялась перепродажей немецких трофеев, которые по дешевке скупала. Водитель Екатерины рассказывал, как продал по ее поручению грузовик трофейных шуб, ковров и фарфора. Отдав выручку, был потрясен вопросом: «Это много или мало?
Несчастливая судьба В правоте собственного отца Екатерина Тимошенко убедилась слишком поздно. Она полагала, что «мистическое» совпадение даты рождения и близость к самому Сталину сделает ее более влиятельной, однако на деле все вышло с точностью до наоборот. Вождь не интересовался общением с ней, а муж предпочитал Екатерине компанию других женщин. Екатерина все чаще оставалась в одиночестве, и о каждом ее действии докладывали «куда положено».
Подходы к воспитанию детей у супругов очень различались. Сам Сталин хоть и очень сильно любил своих детей, но в силу своего характера воспитывал не самыми одобряемыми современной педагогикой способами.
Он не был с ними нежен, применял силу и учил, как ему казалось, «реальной жизни». Заботу и любовь дети получали от жены вождя, Надежды Аллилуевой. Не муж — тиран Сталин был очень ревнивым... Он запрещал своей жене Надежде надевать красивую одежду: по его словам, мужчина, глядя на женщину, не должен отвлекаться от строительства коммунизма. Более того, его ревность распространялась и на детей. Именно поэтому Аллилуевой приходилось порой игнорировать их, обращая всё внимание на мужа и окутывая его своей любовью.
И небезосновательно. Он не раз «ходил налево» на попойках с друзьями, ездил в Сочи отдыхать с различными барышнями... В ответ на это девушка не ругалась — она просто молча уезжала из дома. Сталин не наказывал жену за такое поведение, в ответ он вёл себя с ней как хам, бранил, плевался, всячески обзывал самыми грязными словами, порой даже поднимал руку. Будучи уже замужней и родившей детей, Надежда высказала свое желание получить образование. Уговаривать супруга и добиваться своего Аллилуевой пришлось долго.
Вождь считал, что задача женщины — быть матерью и не отвлекаться на другие дела. Как описала в своих мемуарах дочь Сталина Светлана, последняя ссора её родителей началась словами отца «Эй ты, пей! В ответ Надежда неожиданно для всех вскрикнула: «Я тебе не эй! Затем встала из-за стола и и покинула помещение. Вождь успел лишь громко рявкнуть ей в спину: «Дура! Кто-то уверен, что Сталин убил жену, узнав, что она хочет развода.