Ленин в Смольном.

Картина «Ленин в Смольном» стала завершающей работой серии «Лениниана» и была написана в 1930 г. к 60-летию со дня рождения В.И. Ленина. Здесь Бродский отошел от традиционной трактовки образа вождя. «В. И. Ленин в Смольном» — картина советского живописца Исаака Бродского, написанная в 1930 году и изображающая В. И. Ленина в момент работы над запиской в одном из помещений. Личными телефонистами Ленина в Смольном, а затем и в Кремле работали красногвардейцы Трубочного завода большевики А. П. Половинкин, П. Д. Дмитриев, Н. В. Воробьев, Д. П. Ершов. После своего появления картина «Ленин в Смольном» стала одним из самых популярных произведений, посвященных образу вождя революции. ЛЕНИН ИДЁТ В СМОЛЬНЫЙ О столкновении красногвардейцев с юнкерами у типографии и о приказе Временного правительства развести мосты через Неву связные сообщили Владимиру Ильичу Ленину.

Ленин в Смольном. Опасное начало. ч. 1

Как-то вызвался сам вынимать хлеб из печи, лишь бы я ему показала, как это сделать. Было трудно с продовольствием, иногда приходилось ограничиваться кашей, сваренной из очень чёрных крупиц гречихи. Но и тогда он был очень доволен и хвалил пищу. Вечером с наступлением темноты товарищ Ленин выходил на прогулку. Ходил по тёмным улицам из конца в конец". Полотенца с вышивкой Днём Владимир Ильич работал. Писал, что национализация совершенно не обязательна, что власть будет покупать у собственников предприятия и ставить владельцев директорами. Предполагал, что удастся убедить состоятельных людей участвовать в жизни нового государства.

Сейчас мы знаем, что его планы не осуществились. Изначально, когда в 1958 году в Выборге открывали музей, Ленинская комната выглядела очень аскетично. В 60-х сюда из Финляндии стала приезжать младшая дочь Туомаса Хайконена Хильдур. На кухне, где старшая из сестёр Лююли готовила для Ленина еду, под стеклом стоит медный кофейник. Лююли утром заваривала в нём кофе и вечером находила его пустым. В 1924 году сразу после смерти Ленина Рахья написал, что от дома до вокзала добирались на трамвае. До Райволы сейчас посёлок Рощино.

Рахья говорил с Лениным по-фински, а Ленин отвечал "да" или "нет", причём часто невпопад. Из Райволы до Петрограда Ленин ехал в паровозе вместе с машинистом. Эйно Рахья находился в первом вагоне и слушал разговоры пассажиров.

Резолюция: партия берёт курс на вооружённое восстание. Болотная, 13 и Энгельса, 92А. На заседании была принята резолюция В.

Ленина о вооруженном восстании» «В этом доме, в квартире М. Калинина, в октябре 1917 г. Ленин проводил партийные совещания о подготовке вооруженного восстания» Скорее всего, симпатичный деревянный особняк — дом 13 на Болотной улице — сумел выжить среди новостроек именно из-за событий 1917 года. До революции дом принадлежал управляющему петербургским отделением фирмы «Зингер» Генриху Бертлингу, а после его смерти был продан инженеру Видстедту, после революции покинувшему Россию. Не менее счастливая судьба и у небольшого деревянного дома под номером 92А на проспекте Энгельса, в котором когда-то жил Михаил Калинин. Кстати, именно благодаря ему встречи проходили и на даче Бертлинга — Калинин руководил управой, в ведении которой остался бесхозный дом.

В начале октября 1917 Ленин возвращается в Петроград и принимает участие в совещаниях по подготовке вооружённого восстания. Итогом заседаний и встреч становится создание Военно-революционного комитета для подготовки вооруженного восстания. Совет обращается к солдатам столичного гарнизона, к красногвардейцам и кронштадтским морякам с призывом присоединиться к нему. До свидания. Съезд принял предложенные В. Ленин проводит 25 октября на конспиративной квартире и приходит в Смольный к 10 часам вечера.

К ночи там открывается II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов — во время его работы в Зимнем дворце арестованы министры Временного правительства, а его глава Александр Керенский бежит из Петрограда. На второй день съезда Ленин зачитывает делегатам декреты о мире и о земле: правительствам и народам всех воюющих стран предложено заключить перемирие, российские земли национализировать, а наёмный труд запретить. Есть и ещё одна памятная доска в Смольном, которая, на первый взгляд, не отличается от остальных. Уникальность таблички заключается в том, что установили её не благодарные российские граждане в очередной ленинский или революционный юбилей, а президент Финляндии У. Кекконен в 1959 году. Надпись на ней рассказывает о последнем дне 1917 года: «Владимир Ильич Ленин подписал 31 декабря 1917 года в этом помещении постановление Совета Народных Комиссаров РСФСР о признании государственной независимости Финляндии.

Ворошилов в Кремле». Ленина в момент работы над запиской в одном из помещений Смольного в первые недели советской власти. Написана эта работа через шесть лет после смерти Ленина, в 1930 году. В советское время Бродский специализировался на полотнах революционной тематики и портретах вождей, в том числе и будущих врагов народа. Он написал портреты Л. Троцкого, Г. Зиновьева, М. Калинина, А.

Так, в сопровождении телохранителя, явился народу в Смольном вождь большевиков. И, не снимая парик и повязку, ухватился за руль истории в комнате Военно-революционного комитета. Перед тем как сфотографироваться для заводского пропуска, Ильич сбрил бороду и усы, надел косоворотку, суконную тужурку, картуз и стал неузнаваемым. Ленин не раз, как теперь говорят, косил под финна. По паспорту финского повара на пароходе уплыл однажды в эмиграцию. В образе финского пастора и по его документам возвратился в Петроград накануне захвата власти. Но на финнах не зацикливался.

В разное время представлялся доктором Вебером, Мейером, Рихтером; имел паспорта на имя Чхеидзе, доктора юриспруденции болгарина Иордана К. В болгарский паспорт вписал супругу Марицу, то есть Надежду Константиновну. Подруга передала ей паспорт умиравшего отца коллежского секретаря Николая Егоровича Ленина. Под этой фамилией и вошел в историю Владимир Ильич Ульянов. Псевдонимов у него набралось 160. Сколько кличек?.. Константином Петровичем звался в рабочих кружках.

В питерской студенческой среде его называли Стариком — за раннюю лысину. В московских кружках — Петербуржцем. На митингах в дни первой революции ораторствовал под фамилией Карпов. Даже без особой необходимости заметал следы, привирал. В формуляре Румянцевской библиотеки указал вымышленный московский адрес. С малой лжи все и пошло. Сначала обманывал библиотекарей, жандармов, полицейских, таможенников, когда в чемодане с двойным дном провозил нелегальную литературу.

Вместо мировой бойни — развязал гражданскую войну; вместо заводов — дал совнархозы и наркоматы; вместо пашен — продразверстку и коммуны. Плюс чудовищную разруху, голод, холод, эпидемии... Я попытался по воспоминаниям очевидцев подсчитать число образов и париков, которыми воспользовался Ильич в поединке с тайной полицией.

Коммунисты хотят установить броневик Ленина у Смольного

С инициативой 6 ноября выступил лидер Компартии в Петербурге Сергей Малинкович. В заявлении, как сказано на официальном сайте организации, говорится, что в связи с планируемым переездом властей в Невскую Ратушу будет логичным установить легендарную технику «Остин-Путиловец» с надписью «Враг капитала» у памятника Ильичу рядом с историческим зданием Штаба Великой Октябрьской Социалистической Революции. Сейчас машина выставлена в Артиллерийском музее Петербурга.

Процесс увековечения Ленина набирал обороты. От художников и скульпторов требовали все больше и больше работ. Славкин был нарасхват. Ленин в Смольном. Исаак Бродский Доходный вождь Само собой, позировал ушлый юрист не бесплатно. Доходы вскоре стали настолько серьезными, что к 1940 году Иосиф Славкин без сожаления бросил юриспруденцию и целиком отдался «творческой работе». За один сеанс поддельный «вождь» брал с художников от 25 до 50 рублей.

При этом, например, литр молока в то время стоил 2 рубля, хлеб — 1 рубль 70 копеек, кило говядины — 11 рублей, бутылка водки — 11 рублей 50 копеек... Жадность обуяла Славкина. Легкий заработок способствовал раздутому самомнению: Славкин обошел чуть ли не все издательства, предлагая поделки вроде серии открыток с изображением Ильича, - конечно, рисованные с него. В лучшие для себя годы Славкин зарабатывал ежемесячно по 2-3 тысячи рублей. Это было примерно в 5 раз больше, чем средний заработок в стране. Он мечтал, что вот-вот его пригласят сыграть Ленина в кино, и уже полностью отождествлял себя с вождем мирового пролетариата. Ленин в Горках. Дмитрий Налбандян Когда скульптор Андрианов начал лепить со Славкина скульптуру Ильича, наглый юрист потребовал себе половину гонорара, который должен был получить за свою работу скульптор. Жена родная не узнала Неизвестно, как бы дальше сложилась «карьера» двойника Ленина, если бы не Надежда Крупская.

Вдова вождя однажды увидела работы художника Петра Васильева. Она долго и тщательно изучала их, а потом осторожно поинтересовалась: не пользовался ли художник услугами натурщика?

Теперь для немцев наступил день "жатвы". Едва державшемуся на ногах и "существующему, - как выразился начальник немецкого генштаба Людендорф, - по нашей милости" ленинскому правительству были, по сути дела, продиктованы условия договора в Бресте. Несмотря на так впечатлившее немцев красноречие лидера большевистской делегации Троцкого, от большевиков потребовали принести неслыханно огромные жертву германскому "Богу войны". Советы должны были провести всеобщую демобилизацию, уничтожить военно-морской флот и отказаться от каких-либо притязаний на Украину, Финляндию, Латвию и часть Белоруссии, входивших до октябрьского переворота в состав Российской империи. Речь шла не просто о весьма щедром отказе от громадных территорий в пользу немцев. Кроме того, левые эсеры готовы были вот-вот приступить к "социалистическому эксперименту" на Украине.

Понятна была досада и злость "экспериментаторов", чьи надежды оказались погребены под статьями брестского договора. Сговором с "германским империализмом" оказались недовольны и левые коммунисты. Они интерпретировали одобренный Лениным брестский договор, как предательство интересов немецкого пролетариата. Их обескуражил циничный прагматизм Ленина. Левые коммунисты бредили "мировым пожаром" и требовали от Ленина чистоты "веры", отвергавшей изначально какие-либо компромиссы с капиталистами. Стачки и волнения в Берлине, Вене и Будапеште в этот период, начавшееся брожение в германской армии они принимали за явные признаки неминуемых, как им казалось, революционных потрясений в Европе. Они были уверены, что толчок с их стороны, то есть доказавшая уже свою эффективность пацифистская пропаганда в армии, на этот раз в германской, - и с кайзеровской Германией будет покончено. Ленин же считал, что при отсутствии у новой власти регулярной армии было бы самоубийством дразнить всё ещё грозного "германского зверя".

Незадолго до заключения Брестского мира немцы захватили Киев, закрепились на Нарве и для вящей убедительности сбросили несколько бомб на Петроград. Короче, тевтонский "зверь" был в одном прыжке от большевистской столицы и для сомневающихся в его возможностях издавал соответствующий звериный рык. Достаточно было одного его прыжка и он разорвал бы в клочья петушившийся безоглядно в лице левых коммунистов и эсеров, едва оперившийся режим. Немцы, между тем, колебались между принятием самых жёстких мер против большевистской власти и страхом ослабить позиции Ленина как сторонника компромисса с ними. На случай затянувшегося упрямства большевиков и эсеров немецкий генштаб рассматривал вариант оккупации большевистской России и замену "твердолобых" "мягколобыми" из других партий. Если дивиденды немцев от брестского договора были очевидны, то власть в Смольном ничего не получала от него, кроме передышки. Но именно на передышку и уповал Ленин. Позор в Бресте компенсировался в его глазах тем фактом, что немцы, как он выразился "советской власти не трогают".

По его мнению, революционер, когда этого требуют от него обстоятельства, должен уметь перешагнуть через всё, даже явное унижение, если этого требуют интересы дела. Ленин и сам свято верил в идею мировой революции, без которой, как он одно время утверждал, большевистской власти не выстоять. В данном случае он жертвовал частью отечества, "пространством", как он выразился, чтобы удержать власть своей партии. Словно лиса, попавшая в капкан, он готов был отгрызть себе хвост, только бы избежать полной гибели.

Фотографии, как художник работал над портретом, не сохранилось, а, может, ее и не было. Парадный соцреализм был не только стилем живописи, но и стилем жизни. Зарисовать Ленина с натуры удавалось не многим, поэтому портреты кисти Бродского считаются самыми реалистичными. Ленин и Бродский, — это фото хранится в музее-квартире художника. Всех поздних Лениных другие авторы нередко срисовывали с работ Бродского. Но в девяностых годах портреты Ильича стали непопулярны. Их убирали из кабинетов. Отправляли в хранилища. Местоположение некоторых полотен, в том числе и кисти знаменитого Бродского теперь вовсе неизвестно. Например, оказывается существовал близнец смольнинского портрета.

Никто не забыт, ничто не забыто. Ленин в Смольном (компле...

В 1930 году Бродский пишет картину «Ленин в Смольном», которая стала одним из самых популярных произведений, посвященных образу вождя революции. В настоящее время музей «Смольный» включает в себя мемориальную экспозицию в Смольном, два филиала — музей-квартиру Аллилуевых и Музей-квартиру Елизаровых, фондохранилище и научную библиотеку. Ленин в Смольном [Изоматериал: электронный ресурс]: [комплект открыток] / обложка художника В. Бендингера ; редактор З. Алексеева.

Последнее подполье Ленина_100 лет назад

С дома на Сердобольской исчезло панно «Путь В. Ленина в Смольный», выполненное в технике фрески. Оно находилось на брандмауэре, обращенном к Большому Сампсониевскому проспекту. Семиэтажный доходный дом был построен в стиле модерн в 1913—1914 годах. Его спроектировал архитектор Николай Товстолес.

Рабочий стол в комнате В. Ленина ; "В. Ленин у Смольного". Копирование пользователями не разрешается. Мазелев, Рафаил Абрамович фотограф; 1911-1975. Наровлянский, Илья Авраамович фотограф. Бендингер, Владимир Адольфович художник; 1924-. Алексеева, З.. Президентская библиотека им. Ельцина Санкт-Петербург. Смольный институт Санкт-Петербург, город -- Комплекты открыток.

И пока можно было не национализировать предприятия — их не национализировали; и, собственно, до марта 1918-го — до переезда в Москву — массовой национализации не было. До весны 1918-го Совнарком, когда мог, бывало, даже кредитовал частных собственников, поощряя их продолжать производство — разумеется, подотчетное рабочему контролю. Некоторые рабочие тоже понимали, что просто переложить свои заботы на государство — не лучший способ получить в конце недели жалованье, и преподносили Ленину светлые идеи, касающиеся компромиссных форм собственности. Тот пока и сам не понимал, как именно должен выглядеть «госкапитализм» в текущих условиях, — и, неопределенно-доброжелательно помахивая рукой в воздухе, предлагал: пробуйте, в конце концов это ведь политическое творчество. С весны 1918-го, однако, началась настоящая эпидемия национализации предприятий. Во-первых, из-за Бреста. В число условий мира входила выплата советским правительством компенсаций немецким собственникам — и вот тут хозяева фабрик принялись правдами и неправдами продавать акции немецким гражданам и компаниям, которые с удовольствием за бесценок скупали российскую индустрию; более того, когда Совнарком все же начал национализацию черной и цветной металлургии, топливной промышленности и прочих стратегических отраслей скорее формальную, юридическую — поменявшие владельца предприятия тут же передавались бывшим хозяевам в аренду бесплатно, лишь бы те не останавливали производство , немцы подняли шум из-за нарушения прав немецких собственников; эти чудовищно наглые требования и стали одной из причин антигерманского левоэсеровского мятежа лета 1918 года. Во-вторых, к весне у заводов стали накапливаться задолженности — и они сначала переходили в казну по финансовым соображениям, а затем быстро национализировались в связи с угрозой оккупации; именно так национализировали Путиловский. Чтобы каким-то образом сбалансировать творческую самодеятельность низов и неотвратимую тенденцию к огосударствлению промышленности и финансов, в декабре создается Высший совет народного хозяйства ВСНХ. Это уникальное, не имеющее аналогов учреждение, по мысли Ленина, должно было дирижировать то есть централизованно осуществлять рабочий контроль страной, которой по разным причинам расхотела распоряжаться невидимая рука рынка. Или, ближе к реальности, решать задачки вроде того: сколько потребуется угля для выплавки такого-то количества стали, из которой нужно сделать такое-то количество плугов, для чего понадобится такое-то количество рабочей силы, транспорта — и не на одном предприятии, а на протяжении всей технологической цепочки? Идея создать нечто вроде платформы, на которой сходились бы потребители-крестьяне с производителями-рабочими: нам нужны гвозди, плуги, телеги, мануфактура и лопаты, сделайте нам столько-то, — казалась Ленину особенно удачной еще и потому, что способствовала «смычке» города и деревни. Полномочиями ВСНХ наделялся самыми широкими — он мог конфисковывать, реквизировать, синдицировать и делать еще бог знает что с предприятиями — в ответ на саботаж буржуазии, лишавшей питерские заводы заказов. Вместо конкуренции — планирование и социалистическое соревнование; вместо рынка — контроль: согласно идее Ленина, такая экономика должна была оказаться более эффективной, чем традиционная, рыночная; но еще важнее, что именно таким образом — методично, а не наскоком — буржуазия «вышибалась из седла ее собственности». Одновременно шли и обратные процессы — формирования новой элиты. Весь конец 1917-го — 1918 год Ленин провел в охоте за своими бывшими знакомыми, которые в силу разных причин «отошли от революционной деятельности». Не мытьем, так катаньем он уговаривал их; часто эти «спецы» уже тогда получали большую, чем у других, зарплату — и неминуемо обосабливались. Возникновение номенклатуры было естественным процессом; поскольку большевистские кадры были хуже подготовлены для выполнения разного рода бюрократических должностей, приходилось брать числом, а не умением; не у всех руководителей был такой талант оптимизации, как у Ленина; но и у него аппарат разрастался. Надо было получить кабинет, обеспечить рабочую обстановку, сферу паблик-рилейшнз, канцелярию; образовался секретариат. Чтобы сломить саботаж, в декабре из намеренно разрушенной «военки» которая попыталась стать альтернативным центром было создано специальное учреждение — ЧК изначально небольшая, имеющая в подчинении несколько десятков сотрудников комиссия при Совнаркоме, то есть при Ленине по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Она, разумеется, не могла моментально победить уличную преступность, пьяный беспредел, черный рынок и террористические заговоры против большевистских руководителей, однако сэкономила большевикам много здоровья, сил и денег: например, когда возникла тема спекуляции акциями промпредприятий, которые продавались немцам, а те требовали «возмещения». Быстро доказав свою эффективность, ЧК начала пополняться особого склада людьми профессиональных революционеров со стажем тошнило от деятельности, похожей на охранную, — и приходилось набирать туда «зеленых» партийцев, а иногда, при тогдашнем хаосе с документами, — преступников и бывших агентов охранки — которые, раз за разом отвоевывая себе полномочия вершить внесудебную и неподконтрольную расправу, обосабливались, при невольном попустительстве Ленина, в отдельный орден. Едва ли контролируемый в принципе процесс, потому что полномочия ЧК увеличивались пропорционально росту сопротивления и террору контрреволюционеров; зеркальная мера. Ленин сам никогда не участвовал в процедурах технической смены управленческих декораций «на местах» — однако обладал талантом находить нужные слова для того, чтобы его подчиненные, которые нередко переживали из-за недостаточной компетентности, выполняли свои необычные обязанности с должной твердостью. Отказ назначаемых во власть большевиков, даже со ссылками на отсутствие опыта, житейские неурядицы, расхождение во взглядах и прочие объективные причины Ленин отвергал с гневом: «Это не власть, а работа. Отказываться от комиссарства сейчас хуже, чем отказаться машинисткой стучать: худшая форма саботажа». Идеологические разногласия? Взгляды — взглядами: надо в общую лямку». Это «надо» подразумевало необходимость являться в министерства с отрядом матросов или группой «народных контролеров», сталкиваться с демонстрацией презрения и прямой физической агрессией, за шкирку вытаскивать из-за столов саботажников, увольнять ненужных заместителей, повышать по службе малоизвестных чиновников, желавших продвинуться ценой предательства бывших хозяев. В воспоминаниях Г. Соломона Ленин жалуется на то, что его окружают «люди прекраснодушные, но совершенно не понимающие, что к чему и как нужно воплощать в жизнь великие идеи… Ведь вот ходил же Менжинский в качестве наркомфина с целым оркестром музыки не просто взять и получить, нет, а реквизировать десять миллионов… Смехота»[23]. Пожалуй, единственная задокументированная более-менее контактная «реквизиция» с участием самого Ленина — беседа по телефону с Верховным главнокомандующим Духониным. Яркий эпизод, когда Ленину требовалось: а отобрать у генерала его армию; б объяснить Верховному главнокомандующему, что никакой он больше не командующий, а вместо него приедет прапорщик Крыленко, которому следует немедленно передать всю власть; можно предположить, что опубликованная стенограмма диалога: «Именем правительства Российской республики, по поручению Совета Народных Комиссаров, мы увольняем вас от занимаемой вами должности за неповиновение предписаниям правительства и за поведение, несущее неслыханные бедствия трудящимся массам всех стран и в особенности армиям» — дает лишь общее представление о характере беседы. Если первые месяцы осени здание Кваренги извергало из себя агитаторов, пытавшихся «разложить» гарнизон, то после 25 октября оно превратилось в штаб де-анархизации: большевистские наркомы должны были возвращаться сюда и докладывать о своих успехах по захвату министерств, ведомств, банков, узлов связи и коммунальных структур. Сам Смольный тоже был местом, где надо было каждый день доказывать, что власть здесь — ты, а не какой-нибудь красногвардеец с винтовкой, который в состоянии пристрелить любого, кто ему не нравится; а те, кто, имея на то весьма достаточные основания, считает тебя самозванцам, должны помалкивать — и не мешать. Первые пару дней в новом своем статусе Ленин, как и все, целый день пробавлялся исключительно бутербродами, получая нечто калорийное и горячее только поздно вечером, на Херсонской у Бонч-Бруевича. Затем какой-то приварок стала носить Мария Ильинична, едва ли не по несколько раз в день, но в какой-то момент это сделалось неудобно — и, по решению коменданта, в соседней с кабинетом комнатке поселилась мать не то Шаумяна версия Крупской , не то Шотмана версия Малькова , которая взяла супругов Ульяновых «под свою опеку»; иногда Ленин обедал в смольненской столовой. Организованная еще до переворота, славившаяся своими двухрублевыми обедами по талонам и впоследствии, в период правления Зиновьева, поставленная на еще более широкую ногу, эта институция по-прежнему на плаву, и на 200 рублей здесь можно неплохо отобедать набором из трех-четырех блюд с кофе; и если тыквенные оладьи и при Ленине были так же хороши, как при Полтавченко, то расставание со Смольным должно было причинить Ленину серьезные страдания. Даже внутри большевистской крепости требовалось соблюдать меры безопасности: квартиру — раньше там жила классная дама Е. Гут — выбрали с учетом того, что у нее было два выхода. Даму выселили — и, судя по тому, что Ленин подписал распоряжение не только удалить ее из своей квартиры, но и закрыть ей доступ вообще в какие-либо смольненские помещения, она бродила там, как привидение из викторианских романов, и предъявляла претензии; вытесненная призраком коммунизма на городские окраины, эта Гут дожила до 1942 года, работая преподавательницей музыки и немецкого языка. Тут уже было сугубо ленинское пространство, первая в его жизни настоящая казенная квартира; ему выдали ключ, и посторонние сюда не допускались. Справа от входа сейчас выставлены подлинные костюм ВИ и пальто НК: еще одно подтверждение, что Ленин не был великаном экскурсовод, растягивая рулетку, указывает на цифру 157; Крупская якобы — 162 сантиметра; и если это так, то ВИ, доживи он до нашего времени, испытывал бы при заказах одежды в интернет-магазинах определенные трудности. За перегородкой — две кровати. В 1919-м Ленин напечатал в «Правде» ответ на письмо одного профессора, который пожаловался ему на вторжение в интимную жизнь: в его учебном заведении расквартировали отряд, и командир, намереваясь реквизировать «лишнюю» кровать, потребовал, чтобы профессор спал с женой в одной. Аналитический комментарий Ленина безупречно диалектичен: «Желание интеллигентных людей иметь по две кровати, на мужа и на жену отдельно, есть желание законное а оно, несомненно, законное , постольку для осуществления его необходим более высокий заработок, чем средний. Это не унизительное, а справедливое требование». Если уж зашла речь о кроватях и солдатах, то нельзя не вспомнить курьезный эпизод, когда сразу после переезда в Кремль солдаты пожаловались на некомфортный сон: оказалось, они спят не просто на полу, покрытом палатками, но и еще на трех мешках реквизированного из банков золота, которое вручил им для охраны перед отъездом в Москву Бонч-Бруевич — да тут же и забыл о нем. Ленин, которого развеселила эта история, устроил жалобщикам шутейную распеканцию: «Что у вас делается в отряде? Избаловались стрелки, на золоте им спать жестко! Пока не найдете, со мной будет ездить другой». Гиль нашел пропажу в чьем-то сарае на окраине Петрограда, сохранив за собой должность ленинского Автомедонта до конца жизни. При квартире Ульяновых обретался солдат — к счастью, не предъявлявший претензий на ульяновские кровати. Его звали Желтышев, он был пулеметчик, молодой, из Волынского полка, подвергшегося репрессиям — сначала Временного правительства после Июльских событий, затем большевистского, за «разговорчики». Приставленный к Ленину комендантом Малькова, этот Желтышев стал чем-то средним между охранником и денщиком: убирал комнату, носил своему патрону паек, суп и кашу в котелке, топил печку: сами комнаты скромны по площади, это скорее гарсоньерка, чем семейное гнездо, но вот потолки там — шесть с лишним метров, поэтому топка требовалась порядочная. Иногда они с Лениным перекидывались словечком, и солдат так полюбил своего собеседника, что явился однажды в свой полк достать «для Ильича» белого хлеба — и затем несколько раз сподабливался ленинских выговоров за попытки накормить его фруктами и прочими деликатесами. Гораздо больше вопросов, однако, эта фигура вызывала у Крупской, которая дивилась желтышевской «первобытности»: солдат даже не знал, как работает спиртовка, и едва не сжег Смольный, поливая ее при горении спиртом. У Ленина, кстати, также была своя шкатулка — «небольшая изящная деревянная» и тоже запертая: потеряв, видимо, ключ, он обратился к Малькову с просьбой аккуратно, ничего не испортив, вскрыть ее: «Я очень дорожу ею, тут письма от моей мамы». Это расковыривание невесть откуда взявшейся шкатулки рифмуется с совершающейся примерно в те же дни «ревизией стальных ящиков» — возможно, именно там, в каком-то из банков, теперь потерявших защиту, и хранил Ленин свой мемориальный бокс летом 1917 года. Рецепты, как добраться до «царских денег» и зажить, наконец, на широкую ногу, публиковались в «Правде» и до приезда Ленина — но, разумеется, никто до Ленина палец о палец не ударил, чтобы перевести эти соображения в практическую плоскость. Внимательно изучив подлинную роль банков при капитализме — на протяжении многих лет он долдонил, что главной ошибкой Парижской коммуны был отказ национализировать банки, — Ленин осознавал, что нельзя просто закрыть их и обчистить, «уплотнить» богатых, по той же схеме, что с недвижимостью: это означало бы крах банковской системы: кто б стал хранить свои деньги в банке, если они заведомо обречены на разграбление. Даже диктатуре пролетариата нужна функционирующая банковская система: да, у опоры большевиков не было счетов в банках, за судьбу которых они могли тревожиться, — но получка рабочих очень беспокоила. Технически можно было захватить хранилища и конторы и основательно «тряхнуть буржуев» уже 25—26 октября — но что дальше? Кто будет обеспечивать еженедельные поступления зарплат в заводские конторы, финансировать строительные проекты, управлять деньгами? Земля — крестьянам, мир — народам, а банки? Кем заменить аппарат банковских служащих? Дыбенко и Антонова-Овсеенко, что ли, следовало учить нормальной, не кавалеристской административной деятельности: составлять бюджеты — а не просто требовать такую-то, с потолка, сумму, угрожая, что иначе промышленность остановится, пролетариат умрет с голода, а армия бросит позиции? Сначала ВСНХ предоставляет проект, его одобряют Наркомфин и Госконтроль — и уж затем банк выделяет деньги; сейчас это кажется естественным — но не поздней осенью 1917-го в Смольном. Именно в силу острого кадрового голода большевиков по этой части в первые недели Ленин вместо «национализации» банков предпочитал термин «принудительное синдицирование». Финансовый центр большевиков в Смольном расположился по соседству с Лениным, но Менжинский, украсивший стену надписью «Народный комиссар финансов» и притащивший диван, чтобы тотчас же улечься спать на нем, вызывал у Ленина скорее скепсис, чем доверие: «это очень хорошо, — расхохотался он у тела спящего коллеги, — что комиссары начинают с того, что подкрепляются силами и что, действительно несомненно, дело наше должно двигаться вперед быстро». Особенно комично выглядела комната соседей Ленина в разгар «красногвардейской атаки на капитал», когда в ней ночевал арестованный за отказ выдавать большевикам деньги директор Госбанка: «кровавые палачи» поселили саботажника в собственном жилье, причем обитавший вместе с Менжинским секретарь Ленина Горбунов еще и уступил капиталисту свою койку, а сам спал на стульях. Дело в том, что уже 26 октября банкиры сговорились в течение трех месяцев платить чиновникам Госбанка, казначейства и прочих финансовых организаций за то, чтобы те саботировали распоряжения большевиков предоставить те или иные суммы; та же история разворачивалась и в частных банках. Совнарком голодал без бумаги и чернил. В начале ноября Ленин вынужден был за шкирку оттаскивать Менжинского, который собрался было сделать частный заем в пять миллионов рублей для нужд Совнаркома у некоего польского банкира. Банкиры, потирая руки, наблюдали за тем, как рабочие, которым не выдали зарплаты, приходили либо в Смольный, либо к Коллонтай, в Комиссариат общественного призрения, и грозили погромами. Конфискации частных капиталов — и уж тем более денежные контрибуции с «буржуев», которые распространятся в провинции, а в 1919-м будут «узаконены» в виде «чрезвычайного революционного налога», в первые недели не производились; иногда Ленину казалось важным соблюдать законы, хотя бы и установленные при старом режиме. Счета не трогали, наоборот, решено было поощрять население держать личные деньги — излишки, которые не уходят на немедленное потребление, — в банках; не трогали до поры до времени и самих банковских служащих, злостных саботажников. Представления Ленина о функциях главного банка страны также носили не вполне конкретный характер: «единый аппарат счетоводства и регулирования социалистической хозяйственной жизни»; однако он сразу стал настаивать на том, чтобы открывать побольше отделений — во всех деревнях. Но достаточно ли было оставить один Госбанк — или нужно было выделить из него несколько подструктур: банк для внешней торговли, банк, кредитующий сельское хозяйство, и т. Наконец, национализировать банки — раз и навсегда или сделать это в мягкой форме? При всем желании «разбить аппарат», гораздо более приемлемым вариантом для Ленина — который и стал закоперщиком реорганизации банковского сектора — было «принудительное синдицирование»: когда основная часть управления остается за уже работающими сотрудниками, но, помимо преследования собственной, банковской выгоды, они еще и выполняют указания большевистской власти — выгода которой состоит вовсе не в развале банковской системы. Чуть проще была ситуация с иностранными банками: национализация — готовый повод для интервенции; позволять им выкачивать деньги из Госбанка под разными предлогами невозможно, поэтому решено было просто запретить их деятельность в Советской России, не предъявляя претензии на их капиталы. Меж тем неспособность «расковырять» захлопнувшийся, как раковина, Госбанк крайне удручала большевиков. Тотальное отсутствие денег могло вызвать голодные бунты и новый переворот. Сам Ленин прекрасно понимал не только катастрофичность, но и комизм этой ситуации; выступая перед близкими к истерике товарищами, он заявил, что положение не просто «плохо», как утверждает оппозиция, но — «отвратительно». Оболенского в Госбанк с декретом за своей подписью — выдать «вне всяких правил и формальностей» 10 миллионов — и с наказом: «Если денег не достанете, не возвращайтесь». Угрожая Красной гвардией, которая якобы окружила здание, Пятаков, Горбунов и Оболенский выбили нужную сумму — но ее никак нельзя было распихать по карманам; пришлось одолжить у курьеров мешки, которые они и набили доверху купюрами, насилу дотащили до автомобиля — а затем сложили в кабинете у Ленина, который «принял их с таким видом, как будто иначе и быть не могло, но на самом деле остался очень доволен. В одной из соседних комнат отвели платяной шкаф под хранение первой советской казны, окружив этот шкаф полукругом из стульев и поставив часового. Так было положено начало нашему первому советскому бюджету». Эти первые миллионы, доставшиеся после трех недель, были потрачены на канцтовары; собственно, то был первый финансовый декрет, подписанный Лениным. Происшествие вызвало вой в газетах: большевики опять — как в 1907-м в Тифлисе — грабят государство. Джон Рид одобрительно писал, что «Ленин распорядился взорвать подвалы Государственного банка динамитом». Госбанк, выступавший в России финансовым регулятором, поменял вывеску; в этом «Народном» теперь банке воцарился давний ленинский партнер Якуб Ганецкий, на которого и была возложена функция поглощения частных банков — вместе с их балансами и кредитами. За это время банки выкачали из Госбанка несколько десятков миллионов рублей — теоретически для вкладчиков, а возможно, для своих махинаций; официально было запрещено выводить капиталы за границу. План Ленина, реализованный 14 декабря, действительно напоминал идеальное ограбление; возможно, это и было самое масштабное ограбление банков в мировой истории. Еще с начала ноября Бонч коллекционировал адреса директоров банков. Утром 14-го бойцы Латышского стрелкового полка — которым до последнего не говорили, какую миссию им предстоит выполнять, — арестовали всех одновременно в их квартирах, отобрали ключи и свезли в специально подготовленное помещение в Смольный. На полдня были выключены телефоны банков — чтобы те не могли предупредить друг друга. Слухи о национализации банков поползли сразу после выстрела «Авроры», да и красная пресса в начале декабря вовсю печатала извещения с просьбой к большевикам и сочувствующим, служащим в частных кредитных учреждениях, объявиться для интересного для них разговора, а также полемику о том, что лучше: национализировать разом банки и промышленность — или можно ограничиться только банками? Ленин, разумеется, был за второй вариант — однако с национализацией банков предлагал не церемониться: утром занимать банки, с матросами, а вечером обнародовать декрет о национализации — никак не наоборот. Офисы были опечатаны всего на два дня: уже 16-го все было открыто, таблички «Business as usual» выставлены в окошечках, только вот со счетов теперь выдавали по 250 рублей в неделю — по разрешению прикомандированного к банку комиссара. В декрете упоминалось еще и «о ревизии стальных ящиков» — просто «проконтролировать». Представители народа высверливали замки ячеек там, где банкиры отказались предоставить ключи — и изымали все «лишнее»: золото, серебро и платину в слитках, иностранную валюту. Разумеется, все эти пертурбации открывали широкий простор для коррупции давайте вы мне — 50 процентов, а я заберу ваши ценности из сейфа и мошенничества нашествие фальшивых уполномоченных от разных комитетов, которые, предъявляя некие авизо «от Совнаркома», получали в банке миллионные суммы якобы для работников своего предприятия. Банковское дело, формально теперь монополизированное государством, не было полностью передано «на аутсорс» Менжинскому, Ганецкому и Гуковскому: Ленина страшно занимал этот опыт — доселе никем не проделываемый, он сам раздумывал над тем, как поступить с банками наилучшим образом — и давал указания своим подчиненным. К началу декабря, «заглотив» Госбанк, большевики получили привилегию контролировать золотой запас страны — продавать, если кто-то был готов его у них купить, золото и осуществлять денежную эмиссию. Пользовались они ею сначала с той же интенсивностью, что Временное правительство, а в 1920 году еще чаще; сам Ленин якобы не был в восторге от искусственного разгона инфляции, но полагал эту меру временно приемлемой. Представления Ленина о судьбе денег в Советской России на поверку оказываются достаточно туманными. Сначала он предполагал вовсе от них избавиться, затем мечтал, чтобы советский рубль высоко котировался на иностранных биржах; но какое бы время ни показывали часы «диктатуры пролетариата», деньги оказывались необходимы — хотя бы как условный эквивалент ценности, даже мало чем обеспеченные, — чтобы платить зарплату рабочим, содержать Советы, финансировать закупки сырья и запчастей на национализированных предприятиях и не сводить всю торговлю в стране к неэффективному бартеру; отсюда и эмиссия ассигнатов, против которой сам Ленин, по крайней мере публично, не возражал и которая оправдывалась тем, что коммунизм очень близко, и раз всё равно «скоро денег вообще не будет», можно игнорировать показатели инфляции как несущественные. Эта химера долгое время — полтора года — позволяла большевикам обходиться без собственных дензнаков. Изначально, в 1918-м, вспоминает большевистский Кольбер Е. Преображенский, по настоянию Ленина готовилась денежная реформа: старые дензнаки заменяются на новые, с социалистической атрибутикой, но обменять граждане имеют право лишь определенную сумму; все прочие — «нетрудовые» — накопления превращаются в резаную бумагу. По ходу, однако, решено было притормозить и потихоньку разбавлять старые деньги новыми, допечатывая царские рубли и керенки, — чтобы таким образом лишить буржуазию источника ее мощи, посеять в обществе недоверие к силе денег в целом. Пусть шнурки или фунт луку стоят 10 миллионов — для государства ничего страшного, а психологически такой урок даже полезен для обывателя. Печатный станок, по меткой метафоре того же Преображенского, стал «пулеметом Наркомфина, который обстреливал буржуазный строй по тылам его денежной системы, обратив законы денежного обращения буржуазного режима в средство уничтожения этого режима и в источник финансирования революции». Словом, в области финансов деятельность Ленина в самом деле напоминает осознанный лабораторный эксперимент: что будет, если продолжать использовать деньги, но относиться к ним пренебрежительно, как к временной мере, не стесняясь девальвировать свою валюту сверх всяких разумных пределов, так, будто деньги — атавизм, хотя на самом деле все понимают, что экономика устроена «на безденежно-плановых началах»: всё равно ведь страна сошла с орбиты, по которой движутся все «обычные» мировые экономики, городская торговля практически замерла. Мало кто вспоминает, что в январе 1918-го ленинская Россия объявила суверенный дефолт на 60 миллиардов рублей, аннулировав займы царской России и Временного правительства и госгарантии по займам; с этого момента Госбанк уже не мог легально торговать золотом на «официальном» рынке — конфисковали бы; собственно, вопрос царских долгов останется номером один до конца 1920-х — да и тогда не будет разрешен. В 1920-м, когда стоимость рублей приблизилась к стоимости бумаги, большевистские экономисты всерьез обсуждали введение некой условной единицы, которая могла бы стать эквивалентом участия в экономической деятельности: «трудовая единица», «тред»; ею и расплачиваться с работниками.

Товарищ Ленин продолжал работать, наклонившись над бумагами. Я воспользовался моментом и сделал съемку». На двух других снимках, сделанных в этот день Наппельбаумом, Владимир Ильич запечатлен сидящим — в кресле с высокой спинкой и вполоборота за столом. Еще на одном снимке, редко публиковавшемся, Владимир Ильич сидит в естественной позе, с опущенными руками, взгляд направлен вниз, на лице отсвет улыбки. Особенно удачным оказался снимок в фас. Лицо Ленина сосредоточенно, взгляд пристален. Этим снимком остался доволен и сам Ленин. Именно эта фотография позже была издана в виде открытки. На лицевой стороне ее, внизу, был воспроизведен автограф В. Ленина: «В. Ульянов Ленин 31 января 1918 г. Эту подпись Владимир Ильич поставил на отдельном листке и передал его 31 января работникам Государственного издательства, которые попросили его об этом. На этом же листке ниже Владимир Ильич приписал еще: «Очень благодарю товарища Наппельбаума. Этот снимок был издан большим форматом, как официальный портрет руководителя Советского правительства. За короткое время он получил широкое распространение в виде открыток, листовок, плакатов. Подавляющее большинство ленинских автографов встречается именно на этом портрете, фотооригинал которого сделал Наппельбаум в Смольном. Наибольший интерес представляет снимок «В. Ленин в Смольном на заседании Совета Народных Комиссаров», сделанный неизвестным фотографом 30 января 1918 года. Дату снимка помогла установить Е. Кокшарова, работавшая с декабря 1917 года по август 1918 года в аппарате СНК вторым секретарем. Она вела протокол этого заседания. По свидетельству Кокшаровой, заседание закончилось поздно ночью. Тогда и был сделан снимок. В центре за столом — В. Вокруг него народные комиссары, члены правительства и работники аппарата Совнаркома. Среди членов правительства и левые эсеры, сотрудничавшие в то время с большевиками. На снимке слева направо : И. Штейнберг, И. Скворцов-Степанов, Б. Камков Кац , В. Бонч-Бруевич, В. Трутовский, А. Шляпников, П. Прошьян, В. Ленин, И. Сталин, А. Коллонтай, П. Дыбенко, Е. Кокшарова, Н. Подвойский, Н. Горбунов, В. Невский, А. Шотман, Г. Посещение В. Лениным Смольного 19 июля 1920 года запечатлено на кинопленке и на единственной фотографии. На кинокадре можно видеть торжественную праздничную арку, сооруженную на месте въезда в аллею Смольного с площади Пролетарской Диктатуры. Под арку въезжает открытый автомобиль, на заднем сиденье которого — В. В тот же день, но позже, неизвестный фотограф запечатлел момент, когда В. Ленин в колонне делегатов Второго конгресса Коминтерна, направляющейся в Таврический дворец, выходит из ворот Смольного. После переезда правительства в Москву в Смольном остались руководящие партийные и советские органы Петрограда и губернии. За годы Советской власти проведено благоустройство территории вблизи Смольного. В 1923—1925 годах по проекту выдающихся советских архитекторов В. Щуко и В. Гельфрейха перед Смольным был разбит партерный парк. Въезд в парк со стороны площади Пролетарской Диктатуры оформлен двумя симметрично расположенными пятиколонными портиками-павильонами, получившими название пропилеев Смольного. В ознаменование 10-й годовщины Октября в 1927 году перед входом в Смольный был торжественно открыт памятник В. Ленину работы скульптора В. Козлова и архитектора В. В 1933—1934 годах первоначальный проект парка перед Смольным детально разработали архитектор А. Гегелло и садовод Р. Были созданы четыре многоструйных фонтана, разбиты цветники и газоны. По обе стороны от главной аллеи установили бронзовые бюсты Карла Маркса и Фридриха Энгельса, выполненные скульптором С. Евсеевым и архитекторами В. Парк приобрел торжественный характер, соответствующий исторической значимости Смольного. В 1937 году на двух средних пилонах главного портика Смольного по эскизу А. Гегелло установили две бронзовые доски с текстом о том, что в 1917 году в Смольном помещался штаб вооруженного восстания, которым руководил В. В годы Великой Отечественной войны Смольный — сердце блокадного Ленинграда. Здесь находились его партийное и советское руководство и Военный совет фронта. После войны осуществлены грандиозные работы по благоустройству и архитектурному оформлению всего района, примыкающего к Смольному. Он по-прежнему живет напряженной, кипучей жизнью. Мемориальный музей В. Ленина в Смольном посещает ежегодно около 200 тысяч экскурсантов. Не иссякает поток людей, которые хотят прикоснуться к истории, к истокам Великой Октябрьской социалистической революции. Значительную часть посетителей музея В. Ленина в Смольном составляют зарубежные гости. Здесь побывали видные деятели международного коммунистического и рабочего движения, партийные и правительственные делегации, представители городов-побратимов, профсоюзных, молодежных и других демократических организаций. С октября 1917 года Советское государство прошло более чем 70-летний путь. На этом пути были и огромные достижения, и крупные просчеты, славные победы и трагические страницы. Отход от ленинских принципов и идеалов социализма сопровождался массовыми политическими репрессиями, в том числе против соратников Ленина и активных участников Октября.

Владимир Ленин в Смольном на заседании Совета народных комиссаров

Ленин проводит 25 октября на конспиративной квартире и приходит в Смольный к 10 часам вечера. Вот комната на втором этаже, где Ленин с Троцким провели пару-тройку ночных часов с 25 на 26 октября – улегшись отдыхать на расстеленных газетах: в Смольном было принято спать на полу или на столах. 30 фото, смотреть в социальной сети Мой Мир.

4. В.И. Ленин. Смольный — штаб Революции

После своего появления картина «Ленин в Смольном» стала одним из самых популярных произведений, посвященных образу вождя революции. «Коммунисты России» намерены переставить известный броневик к Смольному. Вожди восстания — Ленин и Троцкий — расположились в одной из комнат Смольного.

Как охраняли В. И. Ленина и почему эти меры были недостаточными

Надежда Константиновна выразила свое недовольство тем, как извращается образ ее мужа, и попросила больше так не делать. Крупская заинтересовалась и другими портретами — и скоро поняла, что не узнаёт своего мужа на большинстве полотен. Художников, которые писали свои работы со Славкина, одного за другим принялись вызывать в Управление пропаганды. Это удивительно, но никаких особых репрессий не последовало. С художниками проводили беседы о том, как нехорошо искажать образ великого вождя, и отпускали. Перепуганные творцы клялись, что отныне забудут эту порочную практику и вообще перестанут знаться с жуликом Славкиным. Портрет Ленина.

Петр Васильев Вызвали в ЦК и самого натурщика. Ему было объявлено: или он перестает изображать из себя Ленина, или его ждет тюрьма. Славкин написал заявление о том, что обещает прекратить подобную деятельность. В конце 1940 года он снова стал работать юристом — его взяли в контору «Мясосбыт». Обещание свое Славкин сдержал, поэтому прожил достаточно долгую жизнь, скончавшись в возрасте 74 лет, в 1962 году. Под маской Ильича Начав «копать», специалисты выяснили: помимо Славкина заработком в образе Ленина не гнушались и другие похожие на вождя люди.

Так, обнаружены были натурщики Морозов и Лебедев: первый работал в издательстве «Легкая промышленность», а второй был шофером. При этом Лебедев настолько серьезно подошел к «работе», что постоянно выбривал себе на голове лысину и красил остатки волос в рыжий цвет, чтобы добиться большего сходства с оригиналом. У властей не было другого выхода, как издать официальный запрет на использование натурщиков при создании изображений вождя. Чтобы его обойти, художники принялись вовсю использовать якобы посмертные маски вождя. Было создано огромное количество картин и скульптур, пока не выяснилось, что все эти гипсовые слепки — изображение того же ушлого Славкина, а настоящие посмертные маски хранятся в сейфе Центрального музея В.

Когда они прятались в шалаше в Разливе, там загорелся торфяник. А у Ильича постоянно была фобия, что сейчас придут и его поймают - он не хотел больше в тюрьму, боялся, что его просто убьют. И вот в какой-то момент вместе с Зиновьевым они побежали куда глаза глядят, и Ленин свалился в яму с горящим торфом.

И только героизм Зиновьева, который его оттуда смог вытащить, собственно, решил ключевые пути истории. В том числе и судьбу самого Зиновьева - он будет в 1936 году расстрелян. Один тот факт, что немцы так быстро дали ему опломбированный вагон, когда даже он сам считал себя неудачником, говорит о многом. Он понимал, что может обещать все что угодно, лишь бы захватить власть. А потом уже можно действовать, как захочет. Но главным паровозом был, конечно, он. Известен такой случай, что шли прения - заключать его или нет. Все большевики были против, называли позорным.

Настаивал один Ленин. Он шел один против всей тогдашней большевистской партии. Не сразу, но он продавливает свою позицию. Потому что противником выступал Троцкий. Он вышел на съезде Советов на трибуну после долгой речи Ленина, когда тому уже казалось, что «все, я всех склонил к этому Брестскому миру»… Троцкий сказал очень короткую речь: «Сегодня на станции Москва-Сортировочная стоят четыре вагона с резолюциями и ни одного вагона с оружием». Сразу после этого овации, позиция Ленина провалена, Троцкий на коне. Но все равно через несколько дней Ленин продавливает свою позицию. Он понимает, что у советской России еще нет должной, настоящей армии.

Он понимает, что у него все-таки есть обязательства перед Германией. И он надеялся, что, возможно, ему удастся устроить революцию и в Германии тоже. Совокупность факторов, когда и Россия созрела, и внешние силы подсуетились? Он вел с ними беседы, пытался понять, какие чаяния у масс и что можно предъявить в качестве лозунгов революции. Лозунгами стали «мир, хлеб, земля». Хоть мы и говорили, что все было относительно стабильно, но пары все равно где-то бродили, могли взорваться раньше или позже. Но как сделать так, чтобы эти пары взорвались? Вот Ленин их и повернул.

Но он не был организатором революции. Это же он вождь, дедушка и лидер. А фактическим организатором, так сказать, менеджером, администратором - Троцкий. Именно он провел всю эту систему захвата власти. Более того, сам Ленин в момент захвата Зимнего был в конспирации.

Броневик из-за обилия экспонатов может затеряться на фоне другой техники. Помимо этого, активисты настаивают на облегчении доступа граждан в Музей-квартиру Ленина в Смольном. Читайте также: Финляндский вокзал не признали памятником архитектуры.

Ленин в Смольном» Бродский И. Масло 198х320 см Исаак Бродский много работал над образом Ленина. Основываясь на зарисовках и фотодокументах, он создал картины — «В. Ленин на фоне Кремля», «В. Ленин на фоне Смольного», «В.